Рембрандт - Аким Волынский

Однажды заезжий римский купец предложил Рембрандту, большому любителю старинных гравюр, особенно итальянских, несколько гравюрок Марка Антонио Раймонди и запросил за них сто флоринов. Рембрандт предложил, в обмен за эти эстампы, оттиск своего офорта, изображающего Христа исцеляющим больных. Купец согласился на такой обмен, и с тех пор упомянутая гравюра Рембрандта стала называться «Hundertgulden Wlatt». Такова версия Барча. Можно, однако, предположить, в согласии с самим Барчем, что такое название этой гравюры должно было зависеть и от её действительной расценки даже в те времена. В самом деле, офорт заслуживает своей славы. Игла Рембрандта тут достигла высочайших своих совершенств. Все фигуры отличаются выразительностью, светотень и композиция, по свежести и оригинальности, не оставляют желать ничего лучшего. В ранних оттисках поражают глаз светлая гармоничность и симфоничность criaroscuro. Представлена фантастическая арена, напоминающая высокое сказочное подземелье, на сцене театра, освещенное магнием в месте расположения главной группы действующих лиц. Правая часть стены снабжена сводом, в котором также помещаются люди, освещенные несколько бледнее, причём это освещение зависит, по-видимому, от двух источников: какого-то внешнего, находящегося за пределами картины, и внутреннего магического, о котором мы говорили. В центре офорта – большое пространство мрака, контуры которого неясно разлагаются, видоизменяясь в зависимости от состояния доски. Самый свет – мы имеем в виду всё время лишь ранние блестящие оттиски – относится к категории рассмотренного нами ползучего, разлагающегося и ярко фосфоресцирующего, имеющего своё особое таинственное очарование. Разложение света в смерти, в прахе, в тлении, совпадает здесь и с представленным в обилии физическим разрушением человеческих тел. Это и есть подлинное содержание картины: разложение света и разложение человеческого естества в одном массовом скоплении. Какие-то черви копошатся и ползут в огнях болотного гниения, распространяющего удушливый смрад.

Картина распадается на несколько частей. В центре Христос, в светящемся нимбе, в длинном хитоне с широкими рукавами. Лицо его слегка напоминает винчианского Христа, длинное и спокойное, обрамленное редкой бородой. Прическа, как всегда, традиционная: средний пробор и кудри, ниспадающие по плечам. Голова в небольшом контрпостном движении вправо, в направлении к женщине, подносящей ребенка. Жест рук не натурален, театрален и ипокритен, представляя собою переработку винчианского образца на «Тайной Вечери». Хотя фигура Христа и стоит в центре картины, но среди многочисленных лиц она единственно безжизненная, условная и сонно-томная. Она испорчена этим жестом рук, в котором нет никакой натуральности. В картине Леонардо да Винчи такой жест соответствовал некоторому раздвоению в настроения Христа. Тут же жест этот не оправдан ничем. Перед нами искусственная трансплантация одного телодвижения со знаменитой картины. И в целом фигура в сущности не выражает никакой идейности. Под хитоном не чувствуешь тела, рисунок рук вульгарен и груб, глаза бледно-подслеповатые, внушающие жалость и слишком живую и глубокую. Это и центральная фигура и одновременно какой-то стафаж: задумана и нарисована она, как центральная, а на самом деле служит стафажем для куска человечества, изображенного на этом грандиозном офорте. К рассмотрению экземпляров этого человечества мы и переходим.