Рембрандт - Аким Волынский

В картине Рембрандта видны точное знакомство с евангельским текстом, верность традиции и преобладающая над всем этим склонность к реальному жанру. Нельзя отказать картине в милой живописности: экзотический пейзаж не лишен очарования и приятно обрамлен пустой и темной листвой большого дерева на первом плане. Ангелы прямо кажутся мраморными изваяниями в английском парке. Иерусалимская даль озарена, может быть, слишком сильно для темного утреннего часа, о котором говорит Евангелие. Для поэтичности картины надлежало изобразить Марию Магдалину более красивою. Здесь перед нами уже слишком простое и плотское существо, в котором трудно предположить какую-нибудь романтику. Поворот её головы хорош и естественен.

У колодца

Случилось однажды Христу проходить через Самарию, страну еврейских раскольников, перемешавшихся с месопотамскими колонистами. Там у колодца у него завязывается разговор с самарянкою, отливающий большим сосредоточенным светом на страницах Евангелия. Христос в простых образных выражениях отбрасывает всякое локальное миропонимание и закладывает первые основы универсального духовного культа. Бог есть дух – такова тема всей этой беседы. В рассказе даны разные бытовые черточки, не представляющие самостоятельного значения. На первом плане стихия высокого света, о которой мы говорим. Этой замечательной теме Рембрандт посвятил три картины в красках и два офорта, от 1634 и от 1658 годов. Мы рассмотрим все эти произведения, каждое в отдельности. Картина 1655 года в берлинском музее кажется нам в своём роде замечательной. Большая часть её выписана трепетной кистью с магической палитры: дан свет в пятнах разложения и смерти, объясненный нами столь подробно в предыдущих главах. Сам Христос представлен без всякого нимба и без всякого озарения, с острыми чертами лица, мало гармонирующими с простодушно-сочувствующею улыбкою на устах. Самарянка очень мила, даже очаровательна в своей женственной простоте и прелести. Она держит в правой руке цепь ведра, и приостановилась, заслушавшись странных и волнующих речей. Такова композиция картины – компактной и сочной по рисунку и краскам. Пространство между самарянкою и Христом заполнено мраком, доходящим до их бюстов. Между ними, над предельной темной чертой колодца, на фоне ползущего света стены, видна головка слушающего ребенка, как бы символизирующего будущее человечества. Вот где сказался настоящий гений Рембрандта.

Самарянка воспримет слова Христа, но претворит их в жизнь не она, а дальнее потомство. Без этой чудесной головки, с внимательно глядящими и слушающими глазами, и без таинственного света стены, её окружающей, перед нами была бы простая жанровая картинка разговора у колодца.