Рембрандт - Аким Волынский

В 1650 году Рембрандт опять пишет картину на сюжет: «Агарь покидает дом Авраама». Лицо Авраама здесь более участливое, но ещё более обыкновенное. Прощаясь, Авраам протягивает руку Агари, и их руки лежат на голове Измаила. Лицо Агари не заключает в себе ничего ни иудейского, ни египетского: это простая голландка, с кругленькими, довольно миловидными чертами и с общим выражением огорченности в глазах и в позе всего тела. Опять обыкновенная жанровая картинка, и некоторая оригинальность заключается лишь в жесте прощания и в том обстоятельстве, что Авраам представлен молодым. Но молодость Авраама ещё более удаляет его от библейского облика патриарха. Не надо забывать, что самое представление о патриархе исключает черту юности. Это старец в идейном смысле слова, символ веков, содержание которых насыщено годами. Всякая вещь, всякий образ, всякая обстановка, удаленные назад, приобретают характер патриархальности, ибо становятся корнями всего живущего и фундаментом всего нашего теперешнего строительства на земле. А корни вещей всё глубже и глубже уходят в почву. Вот почему еврейский народ и не помнит молодого Авраама. Он мыслит его величественным старцем даже и в те моменты его биографии, когда Авраам ещё не достиг преклонных лет.

Мы имеем варианты всех рассмотренных картин в офортах Рембрандта от различных годов. В 1636 году художник представил Авраама сидящим на камне и ласкающим молоденького Исаака, прильнувшего к его коленям. Авраам изображен в широком плаще и плоском мягком тюрбане. Лицо очень широкое и обрамлено густой, квадратной, недлинной бородою. Мягким жестом правой руки он нежно держит Исаака за подбородок. Это старец неопределенной национальности, ничем решительно не возбуждающий представления о библейском Аврааме. Единственная черта, которая роднит фигуру с Библией, это некоторая её каменность, плотность и незыблемость. Старец сидит на камне, как бы сливаясь с ним. Камень на камне, и всё вместе опять-таки – камень, глядящий в какую-то вечность. Таким камнем и был патриарх Авраам. На этом камне, вместе с камнями Исаака и Якова, покоился храм Соломона и утверждаются все синагоги диаспоры. И такого одного впечатления от офорта вполне достаточно, чтобы простить ему все иллюстрационные несовершенства, в тоне реалистического жанра. Всё-таки перед нами живой и говорящий камень из дыма библейских веков. Мы имеем этот офорт в разных состояниях, старательно зарегистрированных исследователями.

В офорте 1637 года перед нами прощание Авраама с Агарью. Плачущая Агарь, с платком у лица, кажется почти старухою. Измаил представлен спиною к зрителю, молоденьким мальчиком, с темными волосами. Авраам стоит одной ногой на ступеньке лестницы, протянув обе руки в успокоительно-убеждающем жесте. Из окна дома выглядывает улыбающаяся древняя Сарра. Рука её свешивается за подоконник. Со ступенек лестницы сбегает комнатная собачка породы, вряд ли известной в те времена. Само собою ясно, что мы здесь не имеем ничего библейского и даже еврейского. Это милая жанровая картинка, не лишенная даже и некоторой юмористичности. Свисающая с подоконника рука Сарры передана так, как только это могла сделать игла Рембрандта, в старых морщинистых складках. Но в торжествующей улыбке её нет ничего библейского. Затем ещё одна деталь, заслуживающая рассмотрения. Изображена домашняя собачка, сбегающая за Авраамом с крыльца. Но это уже решительно не в старом