Рембрандт - Аким Волынский

Если под раввином разуметь человека, определяющего с авторитетностью, что кошер, и что – не кошер, то среди произведений Рембрандта мы найдем несколько таких, которые подходят под такое обозначение. С точки зрения бытовой, это может быть и не изображение раввинов. Но европейские каталоги называют эти изображения «раввинами», и мы готовы принять такую классификацию. Чтобы человек по духу своему и по компетентности мог быть отнесен к раввинату, к учительскому классу в Израиле, он должен быть человеком книги, экзегетом, распознавателем того, что вредно, и того, что на потребу, что чисто и что не чисто. Он должен в каждом деле знать, где правая и где левая сторона, знать определенно, без иезуитской казуистики. Портрет еврея в пражской галерее графа Ностица в высшей степени характерный в этом отношении портрет. Костюм его необычен. Из-под мягкой шапки без полей спускается сзади длинная бахрома из лент, падая на плечи и ниже. Ленты эти, при строгом плаще, накинутом на плечи, усиливают впечатление духовности изображаемого лица. Левой рукой раввин придерживает редкую бороденку, голова же обернулась вправо и смотрит к зрителю. На столе книги, раскрытые и закрытые, и глобус – аппарат учености налицо. Глобус придает этой учености оттенок некоторой светскости. Это, конечно, дань габиме, захватившей в той или другой степени все слои голландского общества XVII века. Но лицо выражает настроение умственной дискуссии как бы с самим собою по какому-нибудь вопросу, рожденному чтением книги. Кошер, или не кошер, спрашивает себя этот раввин, и на лице его мы имеем печать определенного решения. Нигде в мире вы не встретите такой категоричности выражения, как именно у представителей еврейского раввината. Человек определенно знает, что нужно, что дозволено, что морально, и вся жизнь есть олицетворенный выбор, применяемый ко всему на свете. И при этом совершенно ясно, что такой человек, какого изобразил нам Рембрандт, учительствует не по обыкновенным школьным предметам, как арифметика или география, а именно по вопросам божьего закона. Это и есть еврейское учительство в точном смысле слова, сначала у меламеда, преподающего опять-таки библейскую грамоту, а потом у раввина, когда человек вскрыл и вошел в механику сложного быта. Изображенный перед нами человек ни в какой мере не является аскетом в христианском смысле слова. Чтобы учительствовать, надо знать жизнь и участвовать в ней. Христианские монахи убегают от мира, но управлять им хотят, Такая претензия пуста и бессмысленна. Портрет раввина относится к 1634 году – в такое раннее время, на заре своей художественной карьеры, Рембрандт уже умел придавать своим темам глубокомысленно иудейскую окраску, как если бы он брал её привычною рукою из недр собственного духа. Уже одна эта мелочь, этот жест пальцев руки, играющих с кончиком бороды, жест насквозь семитический. Христианский художник подчеркнул бы какие-нибудь другие детали, и этой подробности не заметил бы.