Разные лица - Семён Работников (1987)

— Гришка, вылитый Гришка! И нос, как у Гришки, и губу верхнюю поднимает, как отец, и брови его, — разглядела она в нем сходство с отцом, хотя невозможно было пока что-либо рассмотреть. — И где-то он теперь?

Гришка в это время был далеко от дома. Когда слух о том, что Раиса забеременела, дошел до его отца, Филиппа, тот отправился в военкомат — узнать, не пора ли Гришке призываться. Срок, в самом деле, как раз подошел, и вскоре Гришку взяли во флот на север.

А Филипп всем своим поведением давал понять, что он, хоть и осуждает поступок сына, но не хочет, чтобы его сын покрывал грех. Акулинин дом он обходил стороной, и за все эти месяцы она встретила его только раз. Акулина хотела было заговорить, но от него ей на душу повеяло таким леденящим холодом, что она вся сжалась, повернулась и пошла прочь. Шла и всю дорогу охала, будто ее поколотили.

— Как парнишку назовете? — спросила Анна.

— Как? — очнулась Акулина. — Да пусть хоть Генкой будет. — И, помолчав, добавила: — У нас ведь и завернуть его не во что и положить-то не знаем куда.

Раиса лежала с закрытыми глазами, не шевелясь. После родов она словно оттаивала, приходила в себя.

Уже к обеду сердобольные женщины-соседки натащили в Акулинин дом пеленок, распашонок, свивальников. Анна принесла зыбку, которую сняла с куриного насеста и в которой уж много лет неслись куры. Она ее выскоблила, вымыла и обдала кипятком, и зыбка стала, по ее словам, почти как новая. Сосед Захар ввернул в матицу кольцо, вставил в него оцеп, к нему подвесил зыбку. Тронул — и зыбка плавно закачалась, оцеп слегка заскрипел.

— Ну вот, — сказал он, довольный своей работой. — Хоть сам ложись и качайсь.

3

Так стал жить и расти в деревне мальчик.

Он не был похож ни на кого в Акулинином роду, крутолобый, с ясными голубыми глазами, Генка пошел в отца. Каждая встречная женщина считала своим долгом отметить:

— Вылитый Гришка.

Только дед Филипп не хотел замечать сходства; проходя мимо, отворачивался.

Женщины единодушно вынесли ему приговор:

— Каменное сердце.

И ждали возвращения с флотской службы самого Григория. Неужели и у него не дрогнет сердце при виде своего сына, так похожего на него?

Раиса через третьи-четвертые руки узнала адрес Григория и дважды написала ему. Ответа не было. Но и после этого не хотела верить, что оставлена насовсем, ждала его и вела жизнь примерную, как мужняя жена, — отошла от подруг, дружбу водила только с женщинами. Работала она учетчиком в тракторной бригаде. Даже самый озорной тракторист, любивший посмеяться, не мог сказать о ней ничего худого. Правда, порою подтрунивали над ней за ее грешную связь с Григорием. Но Раиса выбрала позицию — не отвечать на насмешки: поговорят-поговорят да и перестанут. И верно — все ушло в прошлое, забылось. Работа и уход за сыном отнимали все время, И им, ей и матери, которая часто прихварывала и почти не работала в колхозе, трудно пришлось бы, если бы не соседи. Всем мальчишка пришелся по душе. У кого была корова — приносили молока, завалялась ли на дне сундука детская рубашка — тащили ее, напекут ли пирогов — угощали пирогами.

На третий год с Раисой произошла перемена. Трудно сказать почему. Почувствовала ли она, что молодость, лучшие годы проходят мимо, ясно ли поняла, что Григорий, вернувшись, не возьмет ее, только Раиса все чаще, кинув ребенка на руки больной матери и набросив на голову яркий платок, уходила на гулянье.

К тому времени подруги Раисы почти все вышли замуж, и она, взяв под руки молодых девушек, стояла с ними, щелкала семечки или орехи и зазывно смеялась, блестя в темноте глазами. Если кто подходил к ней, она притворно пугалась и взвизгивала, как девушка.