Разные лица - Семён Работников (1987)

Когда стали переходить глубокую борозду, Егорка рванулся и полетел что было мочи, работая не только ногами, но и согнутыми в локтях руками. В ушах свистел ветер, на глаза навертывались слезы. Чтобы не потерять кепку, сорвал ее с головы и зажал в кулаке. Сзади него, как тяжеловоз, пыхтел сторож.

— Стой!

«И не подумаю».

— Догоню — худо будет!

«А ты вначале догони».

Впереди показался ручей, и сторож, видно, решив, что Егорка в его руках, побежал тише. Егорка заколебался, но только лишь на мгновенье. Не замедляя бега, он подбежал к обрыву, оттолкнулся и птицей перемахнул на другой берег, увязнув в грязи одной ногой.

Как будто бомба взорвалась позади. Егорка оглянулся и увидел сторожа, стоявшего по пояс в воде и тянувшегося руками к осоке. У него было злое и растерянное лицо. Егорка не сдержался и захохотал. Ухватившись за осоку, сторож вылез на берег и потрусил, в сапогах булькала вода.

Егорка умирал со смеху, хватался за живот. Плохо, что рядом нет товарищей, никто не видит, вот смеху-то было бы.

— Эй, где вы?! — закричал он. — Идите таскайте репу, не бойтесь! Сторож в воду упал!

Вскоре мальчишки вышли из кустов на поле. Егорка рассказал им о своем приключении. Они слушали его и смеялись.

— Сушиться пошел, — сказал Колька, кивнув на сторожа, который с сапогами на плече понуро шел в деревню.

Егорка не пошел сразу домой. Дождавшись сумерек, тихо вошел в избу и прошмыгнул на кухню. Матери дома не было, бабушка сидела на лежанке на разостланной постели. По тому, как она посмотрела на него, Егорка догадался, что она все знает. Наталья молчала, пока он ел.

— Где был? — спросила она, когда он кончил есть.

— Где, где?.. Нигде! — с вызовом ответил Егорка.

— Как нигде? А пошто же на тебя жаловаться из Поленова приходили?

Наталья говорила, не повышая голоса, но лучше бы она закричала на него или даже ударила: голос ее проникал в самую душу.

— Растишь-растишь, говоришь-говоришь, а он вон что выделывает?

Егорке хотелось расплакаться, но он изо всей силы крепился.

— А ему что, репы жалко?!

— Не в репе дело. Ты зачем над сторожем насмехался?.. Ах, негодный!.. Уж не в Павла ли ты Вареного пошел?

Егорка вдруг увидел все то, что он делал нынче и чем гордился перед товарищами, как бы в новом свете, и раскаяние, жгучее раскаяние, заполнило его. Он не выдержал и разрыдался.

— Проняло́! — с торжеством сказала Наталья.

Егорка плакал навзрыд, обливался слезами. Провалиться бы ему сквозь землю, чтобы никто его больше не видел. Он не понимал, что с ним происходит, и стыдился своих слез.

— Старуха старая! — стал он ругать бабку. — Скоро умрешь.

— И умру, и умру! — охотно согласилась Наталья. — Развяжу тебя. Делай что хошь.

Егорка совсем запутался. Какие слова говорит он бабушке?! Вдруг она возьмет да и в самом деле умрет. Вон как будто и нос у нее заострился, и еще глубже ввалились глаза. Он бросился к ней.

— Нет, бабка, не умирай никогда!

— Пожалел? То-то… Да, нехорошо ты сделал. Он, сторож-то, старше тебя раза в четыре. Впредь знай!.. Ну, успокойся и иди спать.

Она коснулась его головы ладонью, и Егорка почувствовал облегчение.

14

— Натальюшка! Павел умирает, тебя зовет! — сказала, войдя в избу, Аграфена, жена Вареного. — Приди-и!..

Аграфена была кривобокая старушонка с голубыми глазами, глядевшими на мир по-детски наивно, без мысли. Платок на ее седых волосах сполз набок, мужской пиджак с полуоторванным рукавом застегнут не на те пуговицы, и одна пола была выше другой. Уткнувшись в дверной косяк, Аграфена беззвучно плакала.

Наталья резко вскинула голову и холодно глянула на нее. Все в деревне знали, что Вареный тяжело хворает, но бабка, видно, не ожидала прихода Аграфены с такой просьбой.

— Ладно, приду, — сказала она.