Рембрандт - Аким Волынский

Рембрандт
Книга Рембрандт полная версия читать онлайн бесплатно и без регистрации

Рембрандт - Аким Волынский читать онлайн бесплатно полную версию книги

Переходим к жанру в графическом отображении Рембрандта. Будем перелистывать многочисленные и разнородные картинки этого рода, держась по преимуществу хронологического порядка. Набросков у Рембрандта так много, что для целей нашего исследования нет необходимости обозревать их во всей совокупности. Достаточно наметить основные черты, отличающие отдельные категории жанровых изображений. 1623-й год является самым ранним в этой области. У Ровинского мы находим целую страницу, заклеенную маленькими офортиками, из которых некоторые напоминают по своим размерам издали почтовые марки. После первых проб иглы, с очерками головок и всадника, проб великолепных по своей тонкой выразительности, вдруг вырастает перед нами портрет матери Рембрандта, где уже сразу проявляется чудесный талант молодого гравера. Мы подолгу останавливались на портретах этой женщины и сейчас, почти в заключение нашей книги, мы опять встречаемся с этими прекрасными листочками, но уже не по биографическому поводу, а в общем обозрении рембрандтовского жанра. С этой стороны следует повторить, что перед нами настоящая старая еврейка, со всей выточенною прелестью иудейского типа. Подлинное благочестие и высшая человечность глядят нам в глаза с этой страницы. От следующего 1629 года у нас имеются многие графические карточки, разных достоинств. Портрет молодого человека, со спутанными волосами, кудрявыми и даже кольцевидными, довольно посредственно гравированный, изображает Рембрандта в юности. Мидльтон признал в этом произведении иглу Рембрандта лишь после того, как нашел в Британском музее сходный с ним рисунок. Черты молодого Рембрандта в нём, несомненно, узнаются. Это типичный даровитый еврейский юноша, ещё не затронутый габимою, ещё только вырастающий из родной среды. Тут же рядом на странице два выразительных старца, из которых один, в высокой мягкой шляпе, в накидном пальто, стоит, расставив широко ноги, а другой, в сходной позе, обращен в противоположную сторону. В отдалении дом и две человеческие фигуры. Две фигуры – старик и старуха – представлены в офорте того же года направляющимися вправо от дома. Это – нищие, в прямом смысле слова. Старик опирается на посох и смотрит вперед подслеповатыми глазами почти в три четверти. Старуха, вся из одних очертаний, дана в профиль. Рембрандт всю жизнь возился с изображениями разных нищих, и повсюду мы встречаем у него одну и ту же манеру в трактовке этой темы. Это не евангельские или аристократические [ «пропущено»], а именно беспомощные в материальном отношении существа, без каких-либо психологических углублений и юродствующей убежденности [ «пропущено»]. Хотя талант Рембрандта ещё только развивается, но гравюра уже сразу входит в категорию первоклассной графики этого типа. Таким же материально нищим представляется нам и человек в поясном эскизе, с лысым черепом, с типично еврейским склонением головы. Три головы стариков изображены на одной бумажке. Ровинский замечает, что это чудесный офорт. В самом деле, офорт этот прекрасен. Игла достигает здесь большой тонкости и экспрессивности. Но все три головы принадлежат очевидно той же модели, и потому название в каталогах: «три головы стариков» – не соответствует действительности. Ещё и ещё нищие, в разных стильных типах, положениях и позах. Дютюи пишет: «Эстамп некрасив, но трудно не распознать в нём руки Рембрандта». Ровинский находит листок очень посредственным. По нашему мнению, это один из рембрандтовских отбросов, заботливо подобранный коллекционерами. Другой нищий, согревающий руки у стены над грелкою. Опять ничего другого, никакой психологической характеристики: так можно нарисовать любопытный камень на дороге. Офорт 149 по Барчу, оттого не 1629 года, с подписью «Старый ученый», назван в каталоге Блана «Иеронимом». В числе рисунков Рембрандта мы находим оригинал этого офорта в обратном изображении, хранящийся в Лувре. И офорт, и рисунок – особенно рисунок – великолепны с точки зрения графической экспрессивности. Только причём тут Иероним и где его лев? Перед нами простой мыслитель или писатель, зарисованный с натуры. 1630-й год ещё обильнее материалами жанровой графики. Фигура старика с короткой бородой, опирающаяся на палку, слегка согнутая дугой, пристально смотрящая вдаль, производит ласково-задушевное впечатление. Но психологии всё-таки мало. Подчеркнуты в рисунке только беспомощность, только бессилие, только нищета. Наклеенный рядом листок содержит стоящего нищего в обычной характеристике и в очень беглом очерке. Рембрандт, как мало кто, умеет изображать стоящие (Фигуры. – Прим. ред) – не твердые, не бронзовые или каменные, а живые и колеблющиеся в своей хрупкости. Перед нами совсем еврейское стояние, хотя фигура взята в офорте не из еврейского гетто. На этой же странице у Ровинского мы имеем нищего, сидящего на холме. Нищий походит на самого Рембрандта. Мы здесь в эпохе летца, описанной нами столь подробно в начале книги. На офорте, отмеченной у Барча под номером 321, мы имеем старика с бородою и в высокой шляпе. Существует мнение, что это портрет еврея Филона. В подкрепление этого предположения ссылаются обычно на картину, приписываемую Рембрандту в галерее Чагера в Инсбруке, с изображением той же фигуры, причём в каталоге Смита она зарегистрирована под названием: «Еврей Филон». Мидльтон уверяет, что видел оттиск второго состояния этой доски Рембрандта, на которой слово «Фило» было награвировано довольно различимо. Мы уже знаем, как в коммерческих целях Рембрандт умел прикрывать в своих произведениях реальные черты пышными и громкими наименованиями. В самом деле, какой тут перед нами александрийский филон? Скорее всего, это просто отец Рембрандта, служивший ему так часто моделью для всевозможных экспериментов, с переодеваниями. На том же альбомном листе мы имеем два небольших офорта, изображающих нищего на костыле и двух нищих, мужчину и женщину, в беседе на пути. Детали этих двух офортов бесподобны. Инвалидная нога на костыле подвязана с поразительной реальностью. Художник чувствует биомеханические законы в совершенстве: усилие руки, опирающейся на палку, измерено с изумительной точностью, и всё сложное равновесие фигуры представлено в несравненной графической равнодействующей. Нет лишнего грана[105] тяжести. Как хорошо стоит старик, беседующий со старухой. Опять-таки он стоит совсем по-еврейски – легко-легко, не прилипая к земле, не по-крестьянски, не по-мужицки и не по– купеческому, а с оттенком какой-то серасфичности. Офорт 1630 года, под номером 153 у Барча, представляет, несомненно, слепого старца Товита, знакомого нам по предшествующим описаниям. Так понимать слепоту в отображении телесном мог только Рембрандт. Офорт этот имеет много состояний. Пройдем мимо офорта, изображающего человека при отправлении небольшой естественной потребности. Мы уже знаем, что Рембрандт в эпоху летца был очень шаловлив в экспериментах. Если отвлечься от неловкого сюжета, надо признать, что офорт сам по себе является точнейшей репродукцией того, что бывает в жизни.

Перейти
Наш сайт автоматически запоминает страницу, где вы остановились, вы можете продолжить чтение в любой момент
Оставить комментарий