Рембрандт - Аким Волынский

Ещё несколько рисунков сидящих голых женщин: два из них находятся в Британскому музее, а третий в Амстердамском кабинете. Одна дана почти en face. Левая рука свесилась к ноге, и глаза женщины направлены туда же. Если не разгадывать содержания этого рисунка, мы имеем опять перед собою невзрачное голое тело во всём его реальном безобразии, сгорбленное и напряженное, в отвратительной сидячей позе, с передними частями, показываемыми зрителю с безжалостной откровенностью. Груди висят, как мошны. На этот раз не утешает и лицо с плоским носом и широкими губами, как у мулатки. Ступни ног производят впечатление плоских досок, без признака, без намека на подъем. Несколько лучше поза женщины в другом бистровом рисунке, хранящемся там же. Разгадать смысл представленных Рембрандтом аксессуаров трудно, как это почти всегда бывает не только с его рисунками и офортами, но даже и с его картинами масляною краскою, где дешифрирование какого-нибудь предмета становится иногда для критика решением настоящей загадки. Такая неясность, если только она не преднамеренная, если она не облечена в туман лирической тайны, составляет несомненный недостаток в живописном искусстве, от которого свободны мастера как Рубенс, Гальс и французская школа всех веков. Всё должно быть определенно. Искусство в шарадах не нуждается. Что касается тела изображенной женщины, то бистровая кисть смягчила его контуры, лишь кое-где тронутые пером. Женщина Амстердамского кабинета исполнена сангвиной. Сидит оранжевая обезьяна в не совсем понятной позе, со свободно распахнутыми ногами. И руки, и ноги – в ввернутом во внутрь состоянии. Если от этой тошнотворной женщины мы обратимся к рисунку, тоже бистром, стоящей девушки в Британском музее, то впечатление наше слегка сгладится созерцанием тела довольно удовлетворительного в его стройности, с легким уклоном в античность. Свойственная Рембрандту протокольность всё-таки обнаруживается в интимной трактовке нижней части туловища. Естественная талия имеется, груди довольно приличны. Лицо передано мастерски.

Таков интимный Рембрандт в тиши своего кабинета, в мутных грезах своей фантазии, насколько она касалась женских тел. В телах универсального значения Рембрандт – на мировом пути. Но в представленных «актах» он больше печалит, чем восхищает работою в области, ему совершенно чуждою.

17 августа 1924 года

«Анатомия»

В 1632 году Рембрандт написал большую картину, которую принято считать первым его шедевром. Она изображает урок анатомии, даваемый профессором Тюльпом. Николай Тюльп был в своё время прославленным врачем, анатомом и фармацевтом. Он родился в 1593 году в Амстердаме, умер же 1674 году в Гааге. В 1628 году Тюльпу было дано звание «Praelectoranatomiae»[89]. Он бывал неоднократно избираем в члены Совета, бургомистром и депутатом Голландии и западного Фриза в междугосударственных конференциях. На картине он представлен в большой черной шляпе, с накинутым на плечи черным плащом. Фрез не большой, сплошной и окаймленный гипюром. Шнурок с бахромой придерживает воротник. Тюльп захватил в ножницы кожный покров руки, чтобы показать конструкцию мускулов, здесь расположенных. Левою рукою он делает демонстративный жест объяснения. Этот жест слагается у него из соединения большого пальца с указательным – жест слегка семитический, особенно, популярный в дидактической беседе, контрастирующий с широким экспансивным жестом новоарийского человека. Николай Тюльп излагает свои мысли над трупом, распростертым на столе. Обнаженный труп лежит несколько в ракурсе, с пятками у раскрытого большого фолианта. Он освещен ослепительна ярко, и только концы ног в глубокой тени. На лоб трупа легла легкая тень от нагнувшегося слушателя.