Рембрандт - Аким Волынский

Обратимся к нагим женским телам в рисуночных эскизах этого мастера. Вот перед нами голая женщина, набросанная углем, из лейденского кабинета. Запрокинутая голова достаточно хороша в своём выражении. Женщина полуспит в томном забытьи. Груди широкие и слишком мощные, точно надутые воздухом пузыри, прилипшие к телу. Эту деталь Рембрандт, по-видимому, очень ценил. Живот велик, как это обычно бывает у Рембрандта. Так же, как это тело обычно для Рембрандта, коротки и уродливы ноги. Одна ещё приподнята в колене и дает зрителю впечатление легкой пластичности. Но другая нога, вытянутая во всю длину, в грязной какой-то реальности, со всеми подчеркнутыми дефектами, смотрит во внутрь. На эскизе мы замечаем три руки. Один дубликат правой руки заложен за голову, а другой – вытянут вниз и опирается о пол. Таков рисунок Рембрандта. Ни единого блика поэзии. Всё тяжко реалистично и прозаично. Какая безотрадность должна царить в душе художника, углубляющегося в такие сюжеты. Но рисунок сделан именно со служебными целями, для самого себя, как мы об этом говорили выше. Это интимное графическое письмо – и больше ничего. Не менее служебный характер имеет и эскиз купальщицы, хранящийся в Британском музее. Туловище представляет какой-то четвероугольный мешок, с кишкообразными приростами ног. Хороши лицо и плечи, но руки сами по себе ужасны. Анатомия их неправдоподобна. В «Лувре» мы находим эскиз стоящей голой женщины, с поднятой правой рукой. Она дана в три четверти, спиной к зрителю, с контурами свешивающейся груди и выпятившегося живота; ноги опять короткие. Спина мертвая. Все тело в целом, квадратнопротяженное, кажется насмешкою над пластикой и грацией. Рембрандт, по-видимому, не выбирал и не искал моделей для женского тела, удовлетворяясь тем уродством, какое он имел в своём распоряжении. Если бы все голландки были таковы, то пришлось бы просто бежать из страны каналов и плотин. Но по Метсю-Тер-Борху, Яну Стэну и Вермеру (Ван дер Мееру. – Прим. ред!) Дельфтскому мы знаем немало подлинных образчиков голландской красоты, и потому обилие уродливых женских тел у Рембрандта мы должны отнести к невзыскательному в этом отношении вкусу самого художника. На своей, интеллектуальной высоте он любил честерский сыр телесного безобразия.