Рембрандт - Аким Волынский

Мы имеем ещё несколько портретов Стоффельс, из которых мы коснемся только тех, где она представлена отдельно. К другим мы вернемся ниже. Остановимся на берлинском портрете, из мендельсоновской коллекции, того же 1658 года. Перед нами тридцатилетняя женщина, сидящая в спокойной позе, с выражением лица настороженно-внимательным и освещенным таким образом, что подчеркнута выпуклость лба. Тяжелые руки почти скрыты в складках широкого платья. Большой плащ покрывает тело, не столько драпируясь, сколько образовывая бесчисленные вертикальные изгибы. Вся картина выдержана в этом спокойном тоне, и лишь завитые кольцами волосы, спускающиеся к плечам, придают ей некоторую едва ощутимую тревогу. Это собранное в одном ощущении растительное существо, дополняющее предыдущие портреты черточкою серьезности, которой тем не доставало. Глаза задумались. Если бы им дать точку внешнего упора, они были бы апперцептивными. Но этой точки у них нет. Всё замкнуто в себе, как у растения. Чувствуется, что эта женщина добра и бескорыстна, принадлежит своему мужу всеми фибрами своего существа. Личных дел в жизни у неё нет никаких. Она ушла в любовь всецело, с экстазностью, с безоглядностью арийского характера. Гендриккия уже прожила с Рембрандтом свыше десяти лет, но в портрете ещё сохраняются некоторые девчонские черты, придающие ему своеобразную пленительность. Эти черты следует особенно выдвинуть. У Саскии в ранние годы уже обозначался второй подбородок. Вообще еврейки, как и женщины Востока, стареют рано. Рано стареют и южно-итальянские женщины. Не забудем, однако, что на пространстве семи лет Саския родила пятерых детей, из которых сохранился лишь один Титус: она не выходила из состояния беременности, которая последовательно, из года в год, истощала в ней фонды женственной красивости. Саския в трудах деторождения тяжелела и дряхлела преждевременно, что же касается Гендриккии Стоффельс, то, прожив около шестнадцати лет с Рембрандтом, она подарила ему только двух детей, из которых в живых осталась лишь одна Корнелия, родившаяся в октябре месяце 1654 года, т. е. после нескольких лет супружества. С 1654 года по 1662 год Гендриккия уже не имела детей. Но преждевременное увядание евреек не объясняется одним лишь усиленным и ранним деторождением. Мы имеем здесь дело с ясно выраженным старшинством духа над материей, при котором даже молоденькая еврейская девушка слишком часто кажется потенциальной старушкой, и достаточно ей прожить в супружестве каких-нибудь несколько лет, как эта старушка уже определяется в ней окончательно. Но арийская женщина, дитя материальной природы, сохраняет физическую молодость часто даже и до пятидесяти лет, а иногда и после шестидесяти лет, как в случае с Нинон де Ланкло или Дианой де Пуатье. В иных прелестных арийских старушках всё ещё нет-нет да монада девушки, никогда их не покидающая. Можно сказать с уверенностью, что Гендриккия Стоффельс легла в могилу с ещё совершенно молодым лицом. На мендельсоновском портрете, как мы говорили, в ней даже проблескивают девчонские черты. Портрет прекрасен в смысле живописной трактовки, хотя, может быть, и не так выгоден для оригинала. В других портретах Гендриккии, нами уже рассмотренных, молодая женщина кажется более обаятельною.

На небольшом портрете 1660 года, находящемся в Нью-Йорке, несмотря на очень удачную в композиционном отношении позу, напоминающую берлинский портрет у окна,

Гендриккия представлена огрубевшею, с тяжелым мясистым подбородком, с почти полным изгнанием всякой кокетливости в лице. Наклон головы прекрасен. При рассматривании издали маленькая репродукция кажется очаровательною. Но стоит приблизить глаза, чтобы вскрылся плотский, материальный характер изображения.