Рембрандт - Аким Волынский

Оставляя в стороне изображения Стоффельс в обнажении и аллегориях, которыми мы займемся подробно впоследствии, переходим к немногим портретам следующих годов, дающим заключительные аккорды в изучаемой нами художественной теме. Прежде всего, остановимся на знаменитом берлинском портрете 1658–1659 года. Тут Стоффельс дана в такой законченности рисунка и красок, что портрет этот может считаться классическим. Рядом с лучшими портретами Тициана он не проигрывает нисколько. Замечателен наклон головы Стоффельс. Так именно наклоняют голову смотрящие на улицу из окна женщины. Голова склонена в прелестном рисунке, причём с этою позою необыкновенно удачно сочетается и расположение рук… Левая рука опирается на подоконник, с браслетом, соскользнувшим на кисть, а правая изящно прислонена к оконной раме. Фигура Стоффельс вырисовывается между обеими руками с неописуемым изяществом и художественною красотою. Она как бы заключена в живую собственную раму, как это бывает в классическом танце. Весь сгиб корпуса напоминает нагнувшийся цветок. В глазах выражение беспредметного любопытства: Стоффельс смотрит в окно, потому что смотрится, и ловит в своё зрительное поле всё, что попадается. Спокойная нега и пластичность этого изображения поразительны. Освещение мягко и ровно. Цветок гармоничен и прохладно красив красотою северных образцов. Едва уловимым штрихом Рембрандт сделал намек на раздвоение груди, с целомудренным вырезом, открывшим шею во всей ширине. Линия сбежала вниз тонким водоразделом. Ухо в тени, волосы начесаны завитыми прядями, струящимися по лицу и дальше к плечам. Шнурок с кольцом живописно обвивает грудь. Темная накидка прикрывает руки и плечи, в живописных складках, придающих изображению обаяние хорошего декоративного тона. Таков этот замечательный портрет. Рембрандт вложил в него всё восхищение, какое можно питать к женщине, не внушающей к себе благоговения. Еврейского в этом портрете нет ничего. Это апофеоз арийского очарования в художественном образе, воплотить который мог только человек иной расы, иного внутреннего культа, стоящий в отдалении, наблюдающий и различающий. Изображая Саскию, Рембрандт вкладывал в неё религиозный дифирамб. Даже сажая её на свои колени в проделки летца, он всё же не ставил себя выше своей модели.

Тут же, где молитву заменил поцелуй, художник стоит над моделью, как творец над своим созданием.

8 июля 1924 года

Венера в платье