Рембрандт - Аким Волынский

В 1642 году Рембрандт закончил одно из крупнейших своих произведений, обыкновенно называемое «Ночной Дозор», но в сущности представляющее собою торжественный выход стрелков из здания своей корпорации. В старой истории Амстердама Вагенаар рассказывает, что в год написания этой картины, 14 мая 1642 года, городской милиции было предписано приготовиться к смотру вечером 29-го под угрозой штрафа в 25 флоринов. Смотр должен был состояться по случаю посещения Амстердама принцем Оранским, который ожидался с дочерью Карла I, принцессой Мори, со своей супругой. Картина эта, по предположению автора, представляет момент, когда капитан Франс Баннинг Кок и его стрелки покидают свою резиденцию, дабы направиться навстречу знатным путешественникам. Знаменитый автор исследований о музеях Голландии Бюргер утверждает, что такое истолкование было принято некоторыми учеными, но что тем не менее всё это только догадки, отвергаемые позднейшими историками. По личному его мнению, стрелки отправляются просто стрелять в цель куда-нибудь за город, а девчонка с петухом несет, может быть, приз стрельбы. Уже сразу, в основной своей сюжетности, картина Рембрандта оказывается загадочною. Трудно установить её тему. Перед нами довольно большая толпа вооруженных людей, в пышных военных одеждах, с развевающимся в воздухе знаменем, с пиками, с мушкетами, с большим турецким барабаном, вся целиком устремляющаяся на улицу. Возможно, что толпа эта, по замыслу художника, идет навстречу княжеской чете, но, возможно, что завоеватели голландской свободы вышли на военное ликование, с почетною стрельбою в цель. Во всяком случае, поток толпы, спускаясь с баллюстрады, направляется вперед общим движением, под руководством двух центральных фигур, капитана и лейтенанта. Но поток перерезывается тремя существами, бросающимися в противоположную сторону: передний из них виден только со стороны части туловища и ног. Левая нога его чернеет в профильном рисунке и, упираясь, пробивается вперед, в противоположную общему движению сторону. За этим юношей выступает светящимся пятном упомянутая выше девушка с петухом. Наконец, за её спиною виднеется часть лица другой девчонки, в таком микроскопическом пятнышке, что многие копиисты обычно не воспроизводят его. Пятнышко это едва-едва ощущается. Таким образом, вся картина, с первого же взгляда производит на нас довольно хаотическое впечатление, несмотря на то, что она распланирована чрезвычайно гармонично, как в общем композиционном отношении, так и в смысле распределения света и теней. Непостижимо, как мог великий художник врезать в центр толпы детей, мешающих движению мощной массы. При этом упомянутая девочка является каким-то светоносным фокусом, обращающим на себя внимание неудержимо и длительно. С какой бы точки вы ни смотрели на картину, вблизи или издали, входя в общирный зал государственного музея, вы постоянно приковываетесь к этой странной фигурке. Она является магическим центром всего громадного холста. И странная вещь, фигурка эта, такая маленькая, среди взрослых и вооруженных воинов, гипнотизирует вас больше всего окружающего. В производимом ею впечатлении заключается элемент не только некоторого раздражения, но и легкого, щекочущего ощущения эстетического порядка. Зритель неизбежно чувствует, что тут какой-то большой секрет художника. Сейчас мы отошли почти на три века от эпохи, когда писалась и выставлялась эта картина. Но не трудно себе представить ошеломляющий эффект, который она должна была произвести на гражданственно-пылких голландцев. Бюргер отрицает рассказ старого историка. По мне этот рассказ кажется весьма и весьма правдоподобным, особенно в виду следующих деталей картины. Воины все одеты по-праздничному и именно по-смотровому. На торжественность события указывает и знамя: для стрельбы в цель был бы взят разве лишь простой флажок. Но в том, как и в другом случае, с какими бы целями ни вышли стрелки из своей корпорационной резиденции, девочка в толпе, с висящим у пояса петухом, всё же возбуждает тысячу недоумений. Догадка о том, что петух предназначен служить призом стрельбы, довольно остроумна и как бы бросает свет на присутствие в картине этого юного создания. Но и такая догадка открывается многим сомнениям. Почему девочка мчится наперерез толпе, в необыкновенно парадном одеянии, с роскошным головным убором, с богато выписанным воротником? Зачем, если идет речь о простой состязательной стрельбе в цель с девочкою, несущей обыкновенный приз, зачем в таком случае большое обилие людей с пиками, которые для стрельбы в цель совершенно не нужны? Всё говорит о необычной торжественности и церемониальном характере происходящего – да и мертвый петух, отмечаемый исследователями, висящий у пояса, был бы не совсем соответствующей парадному случаю наградою. Но если даже и предположить, что вместо почетной сабли или кошелька с монетами призом для такого торжественного стрельбища должен служить зарезанный петух, всё же остается малопонятным, почему прислужница, его носящая, так разукрашена и почему она, не занимая места где-нибудь сзади толпы, устремляется наперекор всеобщему движению. Чуть ли ни в самом центре картины. Всё это чрезвычайно загадочно.