Рембрандт - Аким Волынский

Мы знаем и другие копий Базана с Рембрандта. Особенно прославленною считается его копия с портрета Яна Сикса. Предо мною три старинных копии с знаменитого рембрандтовского офорта: две анонимные и одна – Базана. Две первые копии выполнены добросовестно опытною рукою. Вы чувствуете в них большую близость к оригиналу и проникновение им. Темнота не абсолютная, пропорции тела хотя и расширены, но, в общем, всё же не далеко отступили от оригинала. Наклон головы, костюм, положение ног, книга на стуле и шпага на столе – всё соответствует произведению Рембрандта. Копия же Базана это опять транскрипция на французский лад, некоторое переложение, отдельное произведение имитативного искусства. По всему офорту разлита чернильная темнота. Живот и ноги почти не видны – так они окутаны мраком. В оригинале Рембрандта и в упомянутых старых копиях всё выступает довольно отчетливо. Видишь панталоны, чулки и башмаки. Бархатный камзол светлеет нежными солнечными бликами, льющимися из окон. Некоторые, почти микроскопические детали обращают на себя внимание зрителя. У Рембрандта пальцы, держащие большую тетрадь, пересечены на конце тонкою, продольною тенью – это относится к левой руке. Рука же правая прикрыта сплошною тенью на всём пространстве, но тень эта изысканно тонка и прозрачна, так что пальцы всё-таки видны. У реалистически работающего Базана распределение тени иное, более соответствующее естественным условиям освещения. Рембрандт извлекает свет откуда ему угодно. Базан же элементарно правдив. Правая рука у него совершенно не видна, а левая всеми концами своими купается в тени.

Затем лицо Сикса в оригинале и у французского гравера. Рембрандт представил его в белом, тухнущем дымке, и в этом отношении старые копиисты следуют за ним. Волосы таже у Сакса в тающем облаке, длинные и спокойно вьющиеся или, может быть, завитые. У Базана волосы шумной волнистой массой обрамляют всё лицо. Что касается самих черт лица, то у французского художника они приобрели экспансивность и определенность, как и в копии эскизного наброска автопортрета Рембрандта. Вообще у Базана всё отливается в формальную красоту, от которой никогда не может освободиться никакой французский талант. Необходимо, чтобы всё купалось в волнах эстетики, чтобы всё пело внешнюю гармонию, чтобы всё было законченно и закономерно. Французский народный гений по существу, в своём классическом стиле, не синкретичен. Нюансы и оттенки как-то расплываются на его богатой молодыми контрастами палитре. Свобода у него только свобода – какая-то высокомерная, из единого куска мрамора сделанная богиня в реальности не существующих вольностей. Добро у него – добро, зло – зло, без переходных вступлений и градаций, без каких-либо внутренних противоречий, которыми понятия эти всё-таки раздираются. Так это было в классической струе французского творчества. Только позднейшие поколения французских мыслителей, поэтов и художников прозрели для понимания всей сложности и многосторонней сплетенности явлений духа и жизни. Переводя Рембрандта, так сказать, на французский язык, Базан делал его красивее по форме и идейно уже по содержанию.

18 июня 1924 года

«Ночной Дозор»