Рембрандт - Аким Волынский

Существует ещё предположение, что в картине изображен момент обычного выхода стрелков на улицу для военного экзерциса. По некоторым указаниям, такие выходы происходили ежедневно, при участии барабанщика и знаменосца, и кончались осенью: торжественным парадом, собиравшим всю амстердамскую публику. В настоящем случае, как мы уже говорили, впереди стрелков мы имеем два лица, оба носящих исторические имена: капитан Франс Баннинг Кок и его лейтенант Виллем ван Рутенберг. Они шествуют впереди и ведут оживленный разговор. Капитан одет в черное платье. Он выше ростом и держится хотя и просто; но очень величественно. В изображаемый художником момент шевалье Кок находится ещё в самом начале своей военной карьеры. Костюм его не военный. Его единственным оружием является шпага, подвешенная на широком красном поясе, с золотом шитьем. Черный камзол его снабжен плиссированным воротником. Брюки короткие и тоже черные. Чулки коричневого цвета. Башмаки Франса Кока украшены розетками с черною лентою. На нём темная мягкая шляпа с большими широкими полями. Бородка у капитана подстрижена по моде Людовика XIII. Он выступает прямолично, с правою рукою в перчатке, опираясь на длинную трость. Левая рука, простертая вперед, видимая в раккурсе, открыта в жесте разговора: он беседует с человеком в желтом костюме, который слушает его, повернувшись едва заметно, слегка, слегка профиль. Такова главная фигура выступающего во главе отряда будущего полковника Франса Кока. На сохранившемся фамильном портрете лицо этого человека не представляет ничего выдающегося: обыкновенный добродушный голландец типа тех небезтревожных времен. В картине Рембрандта это герой освободительной эпохи, с импонирующею благородною внешностью, выписанною с налетом испанского великолепия. Чего стоит эта одна открытая кверху ладонью рука! Она выразительна и живо напоминает знакомые нам руки итальянских мастеров, которых амстердамский художник не переставал изучать на всём своём творческом пути. Пожалуй, тут есть даже нечто от экспрессивной игры руками, излюбленной Леонардо да Винчи. Рембрандт оставил нам копию сангвиною с «Тайной Вечери». Поворот головы, вся постановка тела, фиксированость вдумчивого взгляда – всё указывает на то, что живописец намечал крупный характер и момент интенсивного одушевления в беседе с близким человеком. Какова бы ни была эмпирическая тема картины, идут ли воины на торжественную встречу, или на простой военный экзерцис, при звуках только что раздавшейся команды и под бой барабана, всё равно углубленная беседа двух вождей в такую минуту представляется не совсем естественной. Композиция картины или вернее – дух изображенной секунды уносит мысль к прославленному картону Микель-Анджело, где представлены спешащие из воды для встречи врага. Здесь тоже стрелки, ещё не собранные в полном порядке, слетаются с балюстрады, чтобы занять принадлежащие им в шествии места. И в такую-то минуту безмятежный разговор двух военачальников о чём-то, по-видимому, совсем не срочном или специальном. Это тоже вносит в картину, как и присутствие девчонки с петухом, черту идейного диссонанса. Кисть Рембрандта что-то выписывала, не считаясь ни с какими реальностями, пренебрегая подлинным обликом капитана и уходя мыслью в сложнейшие композиции, абсолютно не понятные современникам.