Рембрандт - Аким Волынский

Имеется ещё один офортный портрет Рембрандта, относимый некоторыми исследователями почему-то к 1658 году Ровинский определяет 1660-й год, как предельный год графического творчества Рембрандта. В течение трех лет Рембрандт сделал всего три офортных наброска, и упомянутый офорт 1658 года является, таким образом, одним из произведений последнего периода иглы художника. Но трудно установить в настоящее время, откуда именно критики заимствовали эту точную дату. Её повторяет Зингер в 1910 году, а раньше Зингера – Ровинский, следуя за каталогом Миддельтона. На самом офорте тем не менее отчетливо значится: Рембрандт 1645. Возможно, что подпись эта принадлежит чужой руке. Однако, изучая этот офорт по существу, in meritum[59]хочется верить именно подписи. Идея офорта та же самая, что и идея знаменитого большого офорта 1645 года, когда Рембрандт гостил в имении Яна Сикса и там познакомился с деревенской девушкой, Гендриккией Стоффельс. Отдельные детали на обоих офортах различны, и прежде всего различны шляпы. Но существенный момент схвачен один и тот же. Художник остановил работу иглы и устремил взгляд вперед. Если даже и предположить, как делает это Зингер, зеркало перед глазами Рембрандта, то всё же и это обстоятельство не изменяет общего характера офорта. Какие бы художником не были приведены в движение рычаги, внешняя композиция является только орудием для передачи тех или иных мотивов внутреннего порядка. Рембрандт пожелал изобразить себя иглою в момент минутного размышления над работой. Такова тема этого офорта, как и разобранного нами выше. Конечно, речь идет только о центральной фигуре. Всё же остальное или отсутствует, или дано в измененном виде. Из всего произведения выносишь впечатление эскиза головы. Что касается рук, то они даны в полном рисунке, а не так, как на офорте 1645 года. Лицо болезненное, страдальческо-сосредоточенное, вообще грузно тяжелое, точно каменное. Шапка на голове сложена небольшим, смятым тюрбаном. Всё вместе кажется незаконченным пробным наброском. Но выражение глаз то же, что и на большом офорте, и выражения этого довольно, чтобы поддерживать родство двух замечательных созданий.