Нефертити - Мишель Моран (2009)

– Я занималась любовью с царем.

Протерев сонные глаза, я взглянула на ее сторону кровати. Постель была не разобрана.

– И ты провела с ним целую ночь! – Я отбросила в сторону покрывало. – Ну и как это было?

Она присела на краешек и повела своим коричневым плечиком, глядя на меня.

– Больно. Но потом привыкаешь.

Ахнув, я воскликнула:

– И сколько раз вы сделали это?

Она лукаво улыбнулась:

– Несколько.

Затем, окинув взглядом нашу комнату, она сказала:

– Мы должны немедленно переехать. Царица Египта не спит в одной постели со своей сестрой. С этого момента я буду спать только с Аменхотепом.

Я спрыгнула с кровати.

– Но ведь мы провели в Фивах всего четыре дня. А завтра в своей приемной Тия должна объявить о том, когда мы уезжаем; это может произойти уже в нынешнем месяце.

Но Нефертити пропустила мою мольбу мимо ушей.

– Распорядись, чтобы слуги упаковали твои травы. Они прекрасно смогут расти и в другой комнате.

Нефертити никому и ничего не стала говорить о нашем переезде, и мне тоже не хотелось рассказывать об этом. Отец ведь говорил, чтобы я немедленно бежала к нему при первых же признаках осложнений, но, насколько я могла судить, переезд в пределах внутреннего дворика не вызывал никаких осложнений. Кроме того, во дворце и так скоро узнают обо всем.

– Кия будет вне себя, – улыбнулась Нефертити, вихрем кружась в танце по нашим новым комнатам и указывая мимоходом на гобелены, которые, по ее разумению, следовало заменить.

– Будь осторожна с Кией, – предостерегла я. – Ее отец способен устроить нам нешуточные неприятности. А если у Кии действительно родится сын, то Панахеси станет дедушкой будущего наследника Египта.

– Я не сомневаюсь, что к концу шему* наверняка буду беременна.

Мы обе посмотрели на ее живот. Сестра была невысокой и стройной. Так что уже к пахону* она могла бы носить под сердцем наследника Египта.

– И мои сыновья всегда будут первыми в очереди на трон. Если я смогу зачать от Аменхотепа пятерых сыновей, наша семья получит целых пять возможностей. И только в том случае, если все мои сыновья умрут, кто-либо из сыновей Кии сможет претендовать на корону.

Я смотрела, как она взяла гребень и принялась расчесывать волосы, которые густым и черным блестящим ореолом обрамляли ее лицо. Но тут дверь в приемную отворилась и через порог шагнул Аменхотеп.

– Царица Египта и повелительница моего… – Он оборвал себя на полуслове, заметив, что в комнате нахожусь еще и я. Настроение его моментально испортилось. – О чем это вы, сестрички, сплетничаете наедине?

– О тебе, разумеется. – Нефертити раскинула руки в стороны, давая ему понять, сколь ничтожны его подозрения, и крепко обняла его. – Ну, скажи, – заговорщическим тоном произнесла она, – какие у нас новости?

Лицо фараона просветлело.

– Завтра моя мать объявит, когда мы переезжаем в Мемфис. Там мы начнем строить храмы, каких еще не видывал мир.

– Мы должны начать немедленно, – согласилась сестра. – И тогда уже скоро тебя начнут называть Аменхотеп Строитель.

– Аменхотеп Строитель… – повторил фараон, и в его глазах промелькнуло мечтательное выражение. – О Тутмосе забудут, когда увидят и поймут, что делаю я. Когда мы отправимся в Мемфис, – решительно заявил Аменхотеп, высвобождаясь из объятий Нефертити, – Майя, архитектор моего отца, должен отправиться с нами. Я напишу ему, дабы он осознал всю важность выбора, стоящего перед ним. Следовать за будущим, – изрек он уже на ходу, быстро направляясь к своим покоям, – или быть похороненным в прошлом.

Дверь за ним захлопнулась, и я посмотрела на Нефертити. Но та избегала моего взгляда. В дверь постучали, и она быстро встала, чтобы открыть ее.

– Визирь Панахеси! – радостно воскликнула она. – Входите же!