За решеткой - Никки Джеймс

До работы в блоке смертников мне предстояло несколько выходных, и это означало, что в ближайшем будущем я не увижу Бишопа и не получу ответов на свои нескончаемые вопросы.

Из-за всего увиденного и узнанного за последние дни мне не сиделось на месте, и я был сбит с толку. Я сомневался во всем, что он сказал, и гадал, не переношу ли свои чувства, не искажаю ли его слова в то, что мне самому хотелось услышать.

Он был геем? Сочувствовал гей-сообществу? Поддерживал его? Он был натуралом? Бисексуалом?

И важно ли это?

Он все равно был неприкасаемым.

Никакое количество тоски и мечтаний это не изменит. Если допустить хоть легкую фантазию о свободе, это лишь ранит меня в конце.

Утром в понедельник я заехал на парковку одновременно с Хавьером. Он подождал у своего Доджа Рам, улыбаясь из-за солнцезащитных очков, пока я брал рюкзак с заднего сиденья джипа.

— Энсон, дружище. Как прошли твои ночные смены?

— Да как два пальца об асфальт. Не спрашивай меня, это же ты работал в Е. Спасибо еще раз, между прочим.

— Это я должен тебя благодарить. Это мне надо было поменяться.

— Верно, но мы оба знаем, что от этой сделки выиграл я.

Мы побрели к будке охраны и провели удостоверениями по считывателю, помахали Талли и прошли через ворота.

— Я слышал, Джеффи получил ордер, — Хавьер покачал головой. — Мы все знали, что это случится. Даже он сам.

— Я сегодня его увижу. Не уверен, что говорить мужчине, которого через несколько недель казнят.

Брови Хавьера взлетели вверх.

— Рей поставил тебя в блок смертников?

— Ага.

— А он сначала спросил?

— Неа. Просто увидел в расписании.

Хавьер присвистнул.

— Должно быть, людей совсем не хватает. Он всегда сначала берет добровольцев. Это дерьмо непростое. Сложнее лишь то, когда тебя ставят на трансфер в Хантсвилль, к месту казни.

— Давай будем надеяться, что мне такое не достанется. Есть советы?

— Конечно. Первое — слушай. Вот в этот момент по ним ударяет реальность. Этим парням хочется излить душу. Тебе не надо высказывать мнение или соглашаться с тем, что слетает с их языка. Просто слушай. Дай им выговориться.

Хавьер придержал для меня дверь, когда мы оказались у входа. Мы провели своими карточками, чтобы пройти через двери с ограниченным доступом и направились в зону для персонала.

— Будь готов к ужасным историям, друг мой. В этот момент большинство из этих парней честно рассказывает свое прошлое. Я могу пересчитать по пальцам одной руки тех парней, кто подавал апелляции после подписания ордера на казнь.

— И сколько их?

Он сделал ноль из большого и указательного пальцев.

— Ноль. Такое случалось прежде, но ни разу за те десять лет, что я здесь работаю.

— Похоже, не самое удачное место для смены на этой неделе.

— Не буду врать, я рад, что не угодил туда вместо тебя.

— А тебя куда поставили?

— На сопровождение с Энджело.

Я почти мечтал, чтобы у Хавьера было другое мнение о блоке смертников, потому что я бы сразу предложил поменяться. Это могло не предоставить возможности поговорить наедине с Бишопом, но я хотя бы увидел его на сопровождении.

После утреннего брифинга мы с Хавьером разошлись, договорившись попить пива на выходных.

В блоке смертников было в два раза больше персонала. Вдвое больше глаз, присматривающих за заключенными, означало меньше шансов, что они наделают глупостей. Эти ребята были близки к концу и предпочитали сами распрощаться с жизнью вместо того, чтобы оставлять это правосудию. К сожалению, такая роскошь не дозволялась, и нам приходилось следить, чтобы такого не произошло.