За решеткой - Никки Джеймс

— Хочешь разделиться на ночь? — предложил я, применяя философию Джина. — Мы можем сверяться друг с другом каждый час и связываться по рации, если будут проблемы.

— Конечно, приятель, круто. Ты хочешь наверх или вниз?

— Я возьму верх.

Мы разошлись в разные стороны, и я заставлял себя не спешить, пока поднимался по стальной лестнице на верхний уровень, отказываясь признавать участившееся сердцебиение или липкость ладоней. По стандартной практике я прошел по обоим рядам и переглянулся со всеми своими подопечными, чтобы они знали, кто работает этим вечером.

У Б21 я заглянул в окошко и не удивился, обнаружив, что Бишоп лежит на кровати, прислоняясь к стене с книгой в руках. Я стукнул по двери, привлекая его внимание. Взгляд Бишопа скользнул в мою сторону, и он дернулся от удивления, после чего его темные глаза просияли.

— Что ты тут делаешь, босс?

— Ну надо же как-то зарабатывать себе на жизнь. А ты все еще торчишь тут?

На его лице расцвела улыбка, и он опустил голову, когда я мельком увидел его белые зубы.

— А, ну знаешь. Идти-то некуда.

— Как прошла неделя? Не ввязывался в проблемы?

Улыбка не сходила с его лица, но ему сложно было посмотреть мне в глаза — такое случалось впервые. Он поерзал, зажал подмышкой книгу, которую читал, и подошел к окну. Только тогда он снова посмотрел мне в глаза.

— На прошлой неделе получил посылку. Какой-то загадочный, неизвестный отправитель прислал мне новые книги, вроде этой, к примеру, — он достал книгу из-под руки и помахал ею передо мной. «1984».

— Ну ты посмотри. Одна из моих любимых. Кто бы ни послал эти книги, он обладает хорошим вкусом в литературе, скажу без ложной скромности.

Блуждая взглядом по моему лицу и не теряя улыбки, Бишоп снова понизил голос.

— Спасибо, босс. Я даже не знаю, как выразить свою благодарность.

— Ты только что ее выразил. Не за что. Много уже прочел?

Он открыл заложенную страницу и показал мне.

— Только начал. Сначала прочел те две книги Диккенса. Не сумел удержаться. Я не знал, когда вновь увижу тебя, так что приберегал эту, чтобы она была свежее в памяти, и мы могли бы обсудить ее, как ты хотел.

— Я предвкушаю этот разговор.

— Я тоже.

Я глянул вдоль ряда камер и проверил время.

— Мне надо кое-что сделать, но попозже, если ты еще не уснешь, можем поболтать.

— Я бы с радостью.

— Я тоже.

Та связь вновь вернулась, крепко притягивая и привязывая нас друг к другу. Что бы за ней ни стояло, что бы это ни означало, я знал, что мне надо быть осторожным. Это неподходящее место для эмоций, чувств или привязанностей.

К этому моменту мужчины в этой секции знали меня. Их поддразнивания и презрительные реплики сократились по сравнению с первым днем. Я прошел по рядам, сделал пересчет, объявил отбой в положенное время и сверился с Дерриком внизу.

Все это время под моей кожей жила постоянная вибрация, манившая меня к камере Бишопа. Сопротивляться ей оказалось сложнее, чем я ожидал. Время уже клонилось к часу ночи, когда большинство мужчин заснуло, и мне показалось комфортным задержаться у его камеры.

Он ждал меня. Наше общение сделалось в разы комфортнее. Его улыбки давались легче, а в тех темных глазах блеснуло нечто живое, когда он заметил меня у своего окошка.

— Твоя бабушка приходила на прошлой неделе? — спросил я, чтобы завязать разговор. Я надеялся направить нас к его более личному прошлому и узнать, что случилось в ночь, когда его бывшая и ее сын были убиты.

— Как и на каждой неделе.

— Она принесла тебе новые фото?

— Несколько, — Бишоп наклонился поближе к двери и подался вперед, чтобы наш разговор был более приватным. — Мне кажется, ей становится хуже.

— Почему ты так решил?

— Она жалуется на визиты к врачу и таблетки больше, чем раньше. Когда я спрашиваю об этом, она отказывается это обсуждать.