За решеткой - Никки Джеймс

— У меня к вам вопрос, — я не удивился, что Синтия опустила любезности. — Я на этой неделе съездила к мистеру Ндиайе и собрала полное изложение событий, однако уже вернувшись в офис и просматривая свои заметки, я заметила кое-что особенное на бланке согласия на разглашение, который он подписал.

Ничего не понимая, я ждал, когда она продолжит.

— Вы в курсе, мистер Ндиайе правша или левша?

Я потер лицо ладонью и прищурился, обдумывая. Знал ли я? Его рисунки. Я много раз видел, как он рисовал. Я мысленно представил, как Бишоп углем рисует портрет бабушки на стене. Вспомнил те несколько раз, когда надевал на него наручники и видел черные следы на пальцах.

— Эм... левша. Он левша. Думаю.

— Это имеет большое значение. Мне нужно, чтобы вы были уверены. Мистер Ндиайе сейчас под строгими ограничениями (если честно, это не идет ему на пользу и вызывает у меня больше сомнений в том, стоит ли браться за его дело), и он не может принимать звонки, чтобы я спросила напрямую у него. Подумайте, мистер Миллер.

Я закрыл глаза и сжал переносицу. Он сидел на кровати лицом к стене. Он рисовал той рукой, что находилась подальше от меня. Левой.

— Я уверен. Он левша. А что?

— А на какой ладони шрам, предположительно полученный при самообороне?

— На той же. На левой.

— Идеально. У меня есть сильное предчувствие, что мы нашли свою точку опоры. Итак, вот условия. Просмотрев все и поговорив с мистером Ндиайе, я готова согласиться на ранее предложенную сделку. Десять тысяч сразу и двадцать пять процентов в случае успеха.

— Это означает, что вы считаете его невиновным и можете вытащить?

— Это означает, что у него есть крепкое дело для апелляции на основании ошибок следствия... которые предстоит доказать мне. В его предыдущем слушании слишком много серых зон. Например, криминалистический анализ неполный. То ли намеренно отсутствует информация, то ли анализ просто плохо провели, я не знаю, но хочу исследовать это и получить второе мнение. По какой-то причине полный отчет не был составлен, и я хочу знать, почему это ни у кого не вызвало вопросов. У меня есть подозрения.

— А именно?

Черт, если я собирался выложить десять тысяч долларов (не знаю, откуда), было бы здорово знать, в каком направлении работает эта женщина.

— Значит, суть этого дела может быть очень простой — знание, какую руку использовал нападавший, держа нож, а этого нет в отчете.

— Но это кажется слишком простым решением.

— Так и есть. И, скорее всего, все не будет так просто. В отношении ведущей руки есть много спорных моментов. Однако левши составляют небольшой процент населения. Вроде бы около 10%, но я говорю наобум. Если анализ докажет, что нож держал правша, обвинение скажет, что это необязательно исключает Бишопа. По моему мнению, исключает. Конечно, я видела спорные дела, где нападавший намеренно не использовал ведущую руку при совершении преступления, однако в данном случае вероятность такого близка к нулю. Однако упущение этого момента в отчете патологоанатома вызывает подозрения и дает апелляционному суду основания для пересмотра его дела. А еще факт отсутствия данной информации вызывает у меня скептицизм в отношении многих вещей. Сколько еще здесь отсутствующих или неверных нюансов, и почему его законный представитель не предприняла действий в этом отношении?

— Это все, что у вас есть?

— Господи, нет. У меня список из примерно восьми пунктов, которые я хочу изучить подробнее. Главная задача сейчас — сделать так, чтобы апелляцию приняли и дело отправилось на пересмотр, чтобы мы вернулись в суд. Чем больше я смогу раскопать для апелляционного суда, тем больше вероятность нового судебного процесса.

— И вы думаете, что вы можете получить одобрение апелляции, или пересмотр дела, или как это правильно называется?