За решеткой - Никки Джеймс

Должно же быть хоть что-то. Сколько раз я читал и перечитывал отдельно взятые тексты? Затем меня озарило. Эдгар Аллан По. Мы с Бишопом оба питали страсть к его произведениям, и мне не нужна была помощь, чтобы прочитать по памяти одно из его более популярных стихотворений. Ворон. Я знал его наизусть.

Я восхищался мучимым мужчиной, к которому так привязался за последние месяцы, и прочистил горло.

— Как-то в полночь, в час угрюмый, полный тягостною думой,

Над старинными томами я склонялся в полусне...

Что-то в поведении Бишопа изменилось. Он не отреагировал внешне, но я знал, что произвел ожидаемый эффект. Может, это напряжение мышц или застывшее лицо. Но этого стало меньше.

Я продолжал.

— Грезам странным отдавался, — вдруг неясный звук раздался,

— Будто кто-то постучался, — подхватил он, и его мягкий баритон разносился по воздуху, согревая мое сердце, — постучался в дверь ко мне.

Мы продолжали вместе, повторяя каждую строку и слово без остановок, ибо мы оба давно вложили это классическое стихотворение в наши сердца, впитали под свою кожу. Если один из нас спотыкался и забывал какой-то момент, то другой подхватывал, и мы продолжали. Мы хорошо работали вместе, но так было всегда.

С каждой строфой Бишоп оживал все сильнее.

К последней строфе он поднял голову с кровати, и мы закончили, глядя друг другу в глаза.

Как только последняя строка была произнесена, вокруг нас воцарилось молчание. Моя грудь сжалась от всех этих эмоций, бурливших в глазах и на лице Бишопа. Мне хотелось сказать столько всего, но не знал, как.

— Если ты пытаешься подбодрить меня, босс, может, стоило выбрать менее мрачное стихотворение?

— Тебе нравится По, и не все они мрачные, — я усмехнулся и насладился намеком на улыбку, которая на беглое мгновение подавила меланхолию Бишопа. Это уже что-то, лучше безжизненной души, готовой сдаться. — Кроме того, я кое-как вспомнил хоть что-то. Сколько бы я ни читал книги, я редко что-то запоминаю. А «Ворона» хорошо помню, — я постучал по виску и подмигнул.

— Я тоже, — Бишоп опустил голову и снова стал пялиться в потолок. Я его опять потеряю.

— Поговори со мной.

— Мне так одиноко, босс. Она больше никогда не придет меня навестить. Каждую неделю на протяжении двадцати лет я смаковал наши встречи. Это был единственный яркий момент в этой несчастной жизни. Но теперь этого не стало, и дыра в моем сердце сжирает меня заживо. Сколько еще лет мне терпеть? Не пойми неправильно, я слышу тебя, когда ты говоришь, что эта женщина-адвокат хороша в своем деле, но... я не могу найти в себе надежду. Уже нет. Я ем. Я молюсь. И я думаю. Вот и все.

Если бы я мог убедить Джалена приехать, может, это помогло бы, но Бишоп и слушать не хотел. Что я мог сделать? И тут до меня дошло. Это не решало проблему, но могло его приободрить. Только я не знал, разрешено такое или нет. Плюс его текущие ограничения мешали моему плану.

Я не собирался останавливаться из-за этого.

Как гласила старая поговорка, «Лучше просить прощения, чем разрешения».

Хавьер надерет мне задницу, это точно.

Глава 17

Я жадно выпил первую бутылку воды, бросил ее в мусорку, затем схватил из холодильника вторую и прислонился к кухонному шкафчику, чтобы выпить и ее тоже. Моя майка промокла и льнула к спине. По вискам стекали капельки пота. Я только что вернулся с часовой пробежки после работы и переводил дыхание, когда зазвонил мой телефон.

Я поставил воду на стол и выудил устройство из кармана шортов для бега. Было уже после пяти вечера, офисный рабочий день закончился, но это был номер адвоката. Синтии. Я смахнул влажные волосы со лба и ответил.

— Алло?

— Энсон Миллер?

— Да, — слишком вымотавшись, чтобы стоять, я выдвинул стул из-за стола и плюхнулся на него. — Как поживаете?