Рембрандт - Аким Волынский

Остановимся ещё на одном исключительно замечательном офорте, может быть, величайшем графическом шедевре Рембрандта. Мы говорим про «Поклонении пастухов» 1652 года. Это нечто невообразимо прекрасное. В сарае, на соломе, мать слегка приоткрывает лицо, на которое упал свет фонаря. Младенец лежит рядом, а чудесный Иосиф, с тонким одухотворенным лицом, читает книгу. Всё просто, правдиво и бедно в своей безыскуственной идиллии, от которой душа зрителя начинает неудержимо трепетать и вздыхать в каком-то самозабвении. Ни одной черточки тут нет от церковной условности или формальной ипокритности. Рембрандт здесь в своём чистом элементе, не замутненном и не испорченном ничем. Игра светотени достигает своих последних триумфов. Взят свет фонаря в глухой темноте, и свет этот говорит, указывает, проповедует, как никакой человеческий язык. Нечто подобное встречаем мы у Кореджио, но там эффекты света примешены к мотивам итальянской патетичности, без-бытным и отвлеченно прекрасным. К этому офорту, по теме, примыкает небольшой офорт с изображением звезды, за которою следуют маги в Вифлеем. Нельзя понять, как мог художник, иллюстрируя новозаветное предание, представить большую металлическую звезду, несомую на палке, как это делается при инсценировке путеводного светила в народных и детских представлениях. Тут такая инсценировка просто смешна, потому что в изображаемом предании звезда сияла на небе, а не в руках людей.

Обозревая дальше ряд офортов, посвященных бегству в Египет, в хронологическом порядке, надо прежде всего констатировать, что художник давал эту тему сначала с преобладанием фигурного материала, а затем пейзажного. В 1630 году он сделал офортный набросок, представил Богоматерь с младенцем на осле, с Иосифом впереди. Ни Иосиф, ни Мадонна, ни даже осел сами по себе не интересны, имея только суммарно иллюстративное значение. Ту же оценку, но уже с гораздо большим успехом, он изобразил в офорте 1654 года, придав всей картинке характер сонного утомления, свойственного долгому пути. Картинка эта прелестна в своей непритязательной простоте. Это настоящий маленький графический шедевр. Чувствуется движение, медленное переступание ног осла, поступь изможденного Иосифа на диком заросшем пути, среди скал, лесов, корней и ручьев. В 1633 году опять та же тема, в изображении более законченном, но и проигравшем в художественной прелести. Группа всё ещё преобладает над пейзажем. Она проходит мимо дерева, вырисованного с большою живописностью. На офорте 1651 года та же сценка представлена ночью. Иосиф идет впереди с фонарем, освещая путь. В разных состояниях этого офорта Рембрандт изменяет эффекты светотени, то сгущая общий мрак, то выделяя путешествующую группу в ровном и мягком освещении. Чувствуется любовь и радость художника в экспериментах этого рода, столь ему свойственных. Мы имеем – дальше – своеобразный офорт от 1653 года, во вкусе Эльсгеймера. Рембрандт начертал изображение на оригинальной доске, гравированной Зегерсом по Эльсгеймеру и представлявшей путешествие Товии с ангелом. Но уже во втором состоянии доски художник снял фигуры Товии и ангела и награвировал на их месте богоматерь и Иосифа. Пейзажа он при этом почти не изменил. Можно проследить постепенное проявление богоматери с Иосифом на этом в сущности чуждом Рембрандту скомпанированном пейзаже, широком, холодном и декоративном, не в чисто голландском стиле. В двух офортах более раннего времени мы имеем изображение так называемого «Отдыха в Египте». Отдых этот представлен Рембрандтом чрезвычайно реально, без всякого участия бесчисленных ангелов Кранаха, летающих и резвящихся около утомленной четы, угощая её плодами. Набросок 1668 года, в духе Агостино Карачи, очень рудиментарен. Это простой эскиз. Но офорт 1647 года дает уже интимную сценку, где мадонна прикрывается рукою от света фонаря, а Иосиф расположился рядом в благодушной позе. Сценка наивна и очаровательна.