Рембрандт - Аким Волынский

Упомянем в заключение ещё два офорта. Один изображает коленопреклоненного молящегося у постели Давида, а другой – Адама и Еву. Давид истеричен и сантиментален. Это скорее католический монах, молящийся перед иконою на сон грядущий. Хотя некоторые детали и взяты из библейских аксессуаров, но нельзя было бы угадать Давида, если бы у ног его не лежала детерминативом арфа. Опять глядящие к зрителю пятки, аккомпанирующие молитвенному жесту рук своим сложением и соприкосновением. Что касается Адама и Евы, то оба наших прародителя представлены в высшей степени натуралистично, и, если не могут служить иллюстрацией к современному учебнику по антропологии, то только потому, что тела их недостаточно обросли волосами. Ни поэзии, ни мифологии нет в этой картине, со змеем-драконом, ползущим по древу, и со слоном в перспективе. Может идти речь лишь об изумительно переданных неподражаемой рембрандтовской иглой человеческих телах. Прародители Дюрера, исполненные резцом, тоже не блещут красотой. Но у Дюрера это только продукт неумения представить формально красивое тело, тогда как у Рембрандта мы видим сознательное изображение акта, выписанного с любовью к мельчайшим деталям. Тень на животе Евы, её гениталии потрясают правдивостью и, вместе с тем, отталкивают, оскорбляя глаз. Говорить о Библии здесь просто не приходится.

9 сентября 1924 года

Моисей