Рембрандт - Аким Волынский

Мы в другом месте упоминали о соблазнении Иосифа женою Потифара. На эту тему мы имеем среди произведений Рембрандта две исполненных им картины, в «Эрмитаже» и в берлинском музее. Обе картины прекрасны по своим живописным качествам, но не приурочены ни к какой эпохе, что и понятно. Рембрандт не мог знать Египта, как знаем его мы, после целого ряда изумительных работ, начиная Ампольоном и кончая Масперо. Эти картины вневременны в отношении бытовом и костюмном. Но они не сверхвременны – в них нет ничего библейского. Жена Потифара представлена симпатичной, но уже зрелой женщиной, тогда как другие художники писали её молодой и обольстительной. Но концепция Рембрандта правдоподобна. Именно женщины, переступившие грань первой молодости, влекутся часто к неопытным юношам, волнуемые одновременно чувствами материнской нежности и ещё не угасшей физической страсти. На прелестной картине Натье жена Потифара, обольстительная, как сон, вся овальная, пластичная и цветочная, слишком юна, чтобы брать любовь приступом. Она сама должна бы явиться предметом вожделения всех юношей и всех старцев страны. Жест Иосифа на этой картине, [с] сознанием опасности соблазна, театрален и даже ходулен. О фигуре Иосифа на картине Рембрандта мы уже говорили, указывая на различие поз и общего облика в двух упомянутых произведениях.

Уцелела гравюра Флита, сделанная по исчезнувшему оригиналу 1633–1634 годов на тему «Лот и его дочери». Это не монументальное библейское произведение, в котором дочери соблазняют пьяного отца, а какая-то жанровая картина из серии легких парижских празднеств и маскарадных утех, которые Рембрандт, конечно, наблюдал не раз и знал в совершенстве. О «Сусаннах» Рембрандта мы говорили в своё время так подробно, что к этому пункту мы сейчас не обращаемся, и переходим к другим его произведениям на библейские темы. Мы имеем картину от 1634–1635 года, изображающую сцену из пира Валтасара, когда перед глазами изумленного владыки на стене вдруг появляются загадочные световые письмена. На этом пиршестве вельможи, жены и наложницы царя пили вино из сосудов, вынесенных Навуходоносором из иерусалимского храма. Это было последней каплей в чаше народного горя, за которою должна была последовать кара Саваофа. На картине Рембрандта момент появления загадочных букв, с таинственною кистью, их пишущею, представлен в композиции, которая создала бы честь любому живописцу итальянской классической школы. Перед нами совершенная пирамида, с вполне равномерным и уравновешенным распределением света и теней по обеим сторонам вершины. Фигура Валтасара монументальна в полном смысле этого слова. Царь повернул голову в смело схваченном контрапостном движении и вперил глаза в «персты руки человеческой», выводившие угрожающие слова. Лицо Валтасара, если и отступает от известных нам, но неизвестных Рембрандту, изображений, раскопанных ассириологами, всё же соответствует их духу и характеру. Даже костюм, при всех отступлениях от ассиро-вавилонского туалета, всё же воплощает его пышность и блеск тяжелых брокатных и парчевых уборов. Тиара заменена восточным тюрбаном. Что касается других фигур картины, то некоторые из них захватывают своею экспрессиею. Такова особенно женская фигура, ближайшая к царю, обернувшаяся в немом ужасе, с бессильно сложенными прекрасными руками.