Рембрандт - Аким Волынский

Затем последняя картина на эту тему, находящаяся в «Эрмитаже». Представлен Аман, стоящий лицом к зрителю, с опущенными глазами, с правой рукой у груди и с левой у пояса. Он в красной одежде и в пышной с султаном желтой чалме, перевязанной золотой цепью с драгоценными камнями. Направо за столом представлен Артаксеркс, с золотой цепью на шее, в одежде из золотого броката, отделанного горностаем. На голове у него белый тюрбан, с маленькой короной. С левой стороны виднеется Мордехай в темной одежде. Все фигуры поясные. В картине три лица, из них два выставлены вперед, на первый план. Но они так незначительны и антипатичны, что глаз невольно ищет третье лицо, находит его вдали и на нём успокаивается. В этом композиционном приеме, в высшей степени остроумном и оригинальном, сказалась вся изобретательность Рембрандта. Центр интереса удален куда-то вдаль, в уголок, а перед глазами поставлены декоративно-тяжелые фигуры, ни на минуту не задерживающие внимания. Рембрандт великий мастер именно углов и тайников, розенкрейцеровских каких-то прикрытий и зашифрованных картин.

Ещё одна тема долго занимала фантазию Рембрандта – история Самсона. Одну из картин на эту тему мы уже рассмотрели. Обратимся к Дрезденской картине, представляющей брачный пир на свадьбе Самсона и красивой филистимлянки. Ещё когда Самсон, замышляя жениться на филистимлянке, шел к ней со своими родителями в Фамнафу, молодой лев напал на него в пути. Самсон растерзал льва своими руками. В другой раз, проходя вторично мимо этого места, он взглянул на лежащего растерзанного льва и нашел в нём рой пчел и мед. Придя со своими друзьями на брачный пир, Самсон обращается к ним с загадкой, которую они должны разгадать: «От ядущего произошло ядомое и от сильного вышло сладкое». Этот момент и представлен в картине. Самсон повернулся к своим друзьям и, жестикулируя пальцами обеих рук, излагает свою загадку. Иудейский Зигфрид, герой солнечно-прекрасной легенды, совсем не красноречив. Может показаться, что он что-то отсчитывает по пальцам, а между тем он только поясняет и подчеркивает ход своей тяжеловесной мысли. Особенно жестикулируют люди, которым не хватает слов. Этот герой может растерзать льва, потрясти колонны целого храма, но облечь мысль в правильную форму он не в силах. Рембрандт одним этим штрихом придал своей характеристике Самсона необычайную выразительность. Вообще Самсон на картине виден великолепно в своей мощности. Темное лицо насыщено силою. Волосы раскинулись по плечам настоящей гривой аравийского льва. Но солнечного блика в его стихийной натуре не чувствуется. Для этого пришлось бы представить Самсона монументальным. Рембрандт же мог дать в данном случае только театральный банкет, со всеми аксессуарами голландского комнатного кутежа. Между мужчинами за столом рассыпаны женские фигуры в позах более или менее эротически-галантных, в грубой нидерландской трактовке. Один из гостей обнял сзади сидящую даму и склонился лицом к её лицу. Его визави схватился хищным жестом за другую гостью, уклоняющуюся от его объятий. Типично-жанровая картина, усыпанная интимными деталями из современной Рембрандту жизни и быта. Получился в результате невинный жанр. Но если бы волосам Самсона художник придал золотой цвет солнца, – и всё вдруг изменилось бы, наполнив картину идейным содержанием. На этот раз магическая светотень как бы изменила Рембрандту. Весь свет сосредоточен на филистимлянке и на плаще Самсона. Невеста сидит в манерной позе и натянуто полуулыбается.

1 сентября 1924 года