Рембрандт - Аким Волынский

Остановимся ещё на описании и истолковании этой картины, содержащейся в стокгольмском каталоге 1900 года национального шведского музея. Вот что мы читаем в этом каталоге. Одиннадцать человек ⁄ фигуры, почти во весь рост ⁄ собраны вокруг длинного стола. Сцена озарена светом, поставленным посередине стола, но заслоненным одной из фигур. С левого края шеф, человек высокого роста, представленный прямолично, с темной негустой бородой, с длинными волосами, падающими на плечи, украшен родом тиары с золотой цепью на груди. Он протягивает свой широкий меч над столом в движении присяги. Четыре других меча скрещиваются с его мечом. Два его соседа, наиболее к нему близкие, слева бородатый священник, с головой, прикрытой плащем, а справа фигура с белыми волосами, с почти женственным лицом, кладут их руки на меч шефа. По длине стола группа из трех человек, обращенных спиной к зрителю: один из них, молодой, привстает со своего стула; старец, заслоняющий свет, сидит и протягивает перед собою винную чашу; третий, сидящий ниже, поднимает руку. С правого края стола другая группа из трех человек, среди которых один старик, с короткой бородой и с красным колпаком на голове, смеется. Перед ним богато орнаментированный сосуд. Перед священником и возле шефа на столе род ящика или ларца. В дополнительном историческом комментарии каталог сообщает интересные сведения о том, что некогда картина носила подпись: «Маккавей». Около 1661 года, она была заказана Рембрандту для большой амстердамской галереи местной ратуши, откуда по неизвестной причине была вскоре удалена. В стокгольмском описании, в общем верном, отметим большую ошибку, касающуюся источника освещения. Свет вовсе не исходит от источника, поставленного посередине стола и заслоненного стариком, но луч испускается всем столом. Такая эманация света различными предметами в высшей степени характерна для Рембрандта и встречается у него очень часто: иногда у него светится стена, иногда книга, иногда остриё меча, как на этой же картине. Смысл этой фрагментарной картины отнюдь не разгадан, и только недоразумению можно приписать то обстоятельство, что об этом произведении не существует такой изъяснительной литературы, как, например, о «Меланхолии» Дюрера или о «Тайной Вечере» Леонардо да Винчи. Обращаем внимание читателя на то высоко знаменательное обстоятельство, что католический прелат и еврейский священник протягивают друг другу руки у меча гроссмейстера. Точно также необходимо обратить сугубое внимание и на следующее обстоятельство. Шеф картины представлен кривым на левый глаз. Этот слепой глаз помещен со стороны католического прелата. Зрячий же глаз обращен вправо и смотрит на еврейского священника и на самого Рембрандта, если только это действительно Рембрандт, сидящий рядом с ним. Такова полнота всех художественно – идейных эффектов, даваемых картиной. Она матична, таинственна и символична. Исполненная Рембрандтом на заказанную ему патриотически-гражданственную тему, она вышла далеко за пределы условного сюжета, беспредельно дальше, чем «Ночной Дозор». Она не так художественна, как «Анатомия», не так определительна, как плотина «Синдиков». Задачи полуфантастические, предлагавшиеся художнику, могли облечься только в туманно-романтическую композицию. Через двадцать лет после «Ночного Дозора», весь уйдя основами души своей в аллегорику, в кабалистику, Рембрандт исполнил произведение, которое могло показаться опасным не одному лишь голландскому правительству. Оно было бы изгнано из всех музеев мира совершенно, несомненно, даже и в значительно более поздние времена.