Рембрандт - Аким Волынский

Мы имеем у Рембрандта портрет Саскии 1633 года, хранящийся в Лондоне, в собрании Дональдсона. Она изображена в боевых доспехах, в латах, в шлеме, со щитом, снабженным рельефом Медузы, причём под всеми этими доспехами нарядное бархатное модное платье с позументами. Сделать из задумчивой и вполне интеллигентной Саскии, с её настоящей еврейской красотою, римскую Беллону, символ горячей бури войны, было несчастным замыслом художника. Какая-нибудь прелестная габимная еврейка Любовь Яковлевна Гуревич, заслуженная по своим вдохновениям писательница, какая же она Беллона, если бы кто-нибудь использовал её милый облик для символического изображения урагана большой империалистической войны? Но совершенно то же самое представляет собою и Беллона-Саския. Это какое-то сплошное contradictio in adjecto[91]: еврейка в боевых доспехах, так же невообразима, как была бы невообразима Мадонна, представленная в пышном костюме вагнеровской Валькирии. Нисколько не лучше выглядит Саския или, может быть, какая-нибудь другая женщина, изображающая собою Софонисбу, получающую кубок яда от любимого и любящего мужа. Есть что-то невыносимое в манифестировании ипокритных тем античного мира при посредстве рыхлого теста зрелых еврейских женщин. Тут иудаизирование Рембрандта кажется насилием над фабулой и над художественным вкусом. Эта мадридская Софонисба манерна до карикатурности. Технически картина выполнена великолепно. Но жаль, что это великолепие так злополучно. Не менее карикатурен и дрезденский Ганимед, испускающий из себя от страха зигзаг воды и с выражением лица ребенка, посаженного суровой бонной на ночной горшок. Орел увлекает мальчишку куда-то на высоту. Здесь от Ганимада нет ничего. Представлен ребенок с нервной коликой в желудке, – вот и все. Иначе справился бы с таким сюжетом такой мастер сексуальной фантастики, каким был Леонардо да Винчи. Тут у Рембрандта только детские пеленки, в самой же теме заложен эмбрион гомосексуального романа. Превращение нескромного Актеона в оленя тоже занимало Рембрандта, и он дал нам в начале своей художественной деятельности сложную массовую картину купающейся Дианы, в которой нет ничего ни от строгого эллинства, ни от веселого Овидия, знавшего комизм и прелесть иных метаморфоз. Купающиеся девушки из свиты Дианы представлены прекрасно. Одна из них с распластанными руками, почти по самую шею в воде, производит очаровательное впечатление. Так именно ходят в воде молодые девушки, купаясь в реке. Личико её прелестное и несколько пугливо напряженное. Точно так же хороша и соседняя фигурка девушки – вся в поднятых ею брызгах. Самые брызги как-то видны в своём отрыве от водной стихии и во всей своей свежести. Вообще все купающиеся девушки кажутся прекрасными. Но груды тел, навалившихся друг на друга, на берегу, лишены легкой подвижности. Группы сами по себе недурны, но чрезмерно реалистичны для такого сюжета. Небольшие рога смешны на актеоне: неудачно выбраны моменты и градация метаморфозы. Получился какой-то обманутый муж, созерцающий свою жену в адюльтере, а совсем не наказанный Дианою дерзновенный юноша.