Рембрандт - Аким Волынский

Я располагаю рядом шедевров Меллана в ранних оттисках. Остановимся на некоторых из них. Автопортрет Меллана, в отличие от остальных портретов, снабжен сетчатым фоном. Круглое, упругое лицо пронизано добротностью и производит на глаз ласкающее впечатление. Француз по происхождению и по крови итальянизировал все свои черты. Галльской мягкости никакой, вместо её итальянская грубоватая монументальность. Всматриваешься с восхищением в кольца кудрей, в бородку, и удивляешься, какими простыми средствами всё это достигнуто. Душа художника предстает перед нами в ясной открытости. Такими же средствами дан и довольно нарядный костюм. Портреты Петра Гассенди и археолога Пейреска считаются шедеврами резца Меллана. Особенно замечателен Пейреск. Антверпенские воздействия в этом изображении чувствуются только отдельными откликами. Бескрасочная линия, которая бежит по костюму и по лицу, создавая его черты, строга и мужественна. Элемента ван-дейковской растительности ни в намеке. Всё очеловечено до последней возможности. Из-под ермолки выбились беспорядочными стройками волосы, жидкая борода обрамляет низ лица, свисшие усы закрыли рот. А глаза в бархатном отливе глядят с вдумчивою серьезностью. Таков этот портрет, насквозь солнечный, насквозь могущественный, как кусок Италии, пересаженный на галльскую почву. Меллан тут может поспорить с самим Тицианом, у которого краски всё же преобладают над рисунками. Павольга (Поволока? – Прим. ред) глаз у Пассенди особенно экспрессивна. Борода, усы и волосы, выбивающиеся из-под ермолки, переданы с неменьшим совершенством и в том же типе. Костюм, опушенный мехом, строг и прост.

Оставляя в стороне овальный портрет Мариана Креки и прилежное бюстовое изображение Генриетты Английской, на белом фоне, коснусь ещё нескольких портретов, поражающих своими художественными достоинствами. Француз Арман Ришелье сидит в типичной позе итальянского кардинала. Лицо и руки моделированы как бы римским художником высокого возрождения; у Мазарини поражают блестящие, ликующие, живые глаза итальянского авантюриста. Большой светлый овальный портрет Людовика XIV ребенком останавливает на себе внимание. Французский художественный критик Гонз не знает ему равного во всём портретном искусстве Франции. Всё легко, прозрачно, пленительно и вместе с тем правдиво, и кажется как бы брошенным в мир безо всякого усилия. Смотришь и купаешься в солнечных струях. Полуовальные линии, дойдя до губ, дают, особенно в нижней губе, в намеке, будущего сластолюбивого кавалера прекрасной Лавальер, успокоенного впоследствии в благочестивых объятиях маркизы Монтенон. Припухло-толстая раздвоенная нижняя губа – это говорит о капризном нраве. Волосы расчесаны спиральными кудрями и как бы пронизаны светом. На прелестные детские глаза ещё не легла печать клокочущих страстей. Повелительный подбородок не определился. Что касается портрета Фук, то передо мною его редчайшей пробный оттиск, до надписи. Тут Гонз находит, что в этом портрете Меллан, в противовес своему обыкновению, потратил много усилий, капитулируя перед требованиями модели. Всё на доске тщательно изучено, в мельчайших деталях. Штрихи сближены и менее свободны. Медь доски оказалась особенно мягкою и дала мало оттисков. В первых листах, почти ненаходимых, видна тонкость пунктирной гравировки лица. В этом портрете Меллан был озабочен и декоративностью обрамления, очевидно следуя вкусам вельможи, отступив от обычной своей благородной простоты.