Рембрандт - Аким Волынский

Наконец, портрет испанского дипломата графа де Пенеранда, участвовавшего в Вестфальском конгрессе. Портрет заключен в овал и писан в ван-дейковском стиле, не без испанских влияний. Несмотря на стремление художника придать выражению лица характеристичность, несмотря на большой открытый лоб, долженствующий намекнуть на интеллектуальность этого человека, мы всё-таки не имеем тут ничего сколько-нибудь замечательного. Экспрессия выродилась в надменно-презрительную гримасу, усиленную поднятыми кверху усами и дрожанием около глаз. Портрет Веласкеса на такую тему был бы событием в мире искусства. Из-под манерной же кисти Терборха вышло лишь игрушечное подобие интересного оригинала.

Перейдем к двум художникам, работавшим под непосредственным влиянием Рембрандта. Один из них Говерт Флинк, деятельность которого протекала между 1615–1660 годами. В портрете, изображающем молодого человека, с темной шляпой при густой и белой шевелюре, мы имеем, по всем вероятиям, портрет самого художника. Но насколько этот портрет отличается от аналогичных портретов Рембрандта. У Рембрандта все краски как бы рождены в глубине вещей и говорят оттуда. При этом тона и оттенки выливаются друг из друга с естественною постепенностью, в мягком и благозвучном содружестве. Архитектор сказал бы, что краски положены в притык, т. е. в форме такого соприкосновения, которое дает впечатление единства. Перед глазами огромная мазанка, – а между тем все цельно и слито в целом. У Флинка же краски толстыми слоями ложатся внахлестку, без гармонических соответствий, без интимных слияний и без всякой психологической глубины. Этот рассмотренный нами портрет – какой-то обездушенный и обезличенный Рембрандт. Одна деталь заслуживает внимания. Портрет обращен влево, но голова конрпостирует таким образом, чтобы глаза оказались обращенными к зрителю. Это – стремление создать связь между портретом и всем его окружающим, уничтожить тяготеющую над всяким несовершенным искусством фатальную изолированность. Но не такими наивно-формальными способами достигается желанная связь. Связь эта рождается из содержательности картины, которую мы ощущаем прислоненною, в живом контакте, к телу бытия.

Два портрета Флинка, по-видимому мужа и жены, из парижской коллекции Зедельмейера, представляют в этом отношении великолепные образчики того же торжественно-бессодержательного стиля. Молодой человек сидит у балюстрады, кинув одну руку на земную шляпу, а другую протянув слегка вперед в жесте разговора. Голова контрпостирует по-обычному, чтобы глаза уперлись в зрителя. Лицо ничего не выражает и ни в чём не соответствует надуманной экспрессии рук. Всё помпезно, но по существу изолировано от мира, не связано с ним внутренними узами. Такое же впечатление производит и портрет жены. С формальной стороны он написан великолепно. Алебастровые руки сложены демонстративно. Из их соединения как бы вырастает большое белое страусовое перо. Легкое контрпостное движение головы ощущается зрителем, но оно пассивно и безтемно.

Таков Флинк, один из прекрасных учеников Рембрандта, занимающий место рядом с такими большими мастерами, как Ливене и Боль. Талант и притом крупный чувствуется во всех приемах художника. Несмотря на каллиграфичность портреты его всё же подкупают зрителя патетичностью красок и энергичностью рисунка. Но даже в лучших созданиях своей кисти Флинк ослепительно бездушен. Для проникновенного критического анализа тут материала очень мало.