Рембрандт - Аким Волынский

Вот как рисуется нам картина Рембрандта. Художник взял политическую тему и разработал её по-своему, отойдя в своём анализе от образцов Леонардо да Винчи и Микель-Анджело, а также от всех своих голландских и фламандских собратьев по кисти. Леонардо да Винчи в своей «Тайной Вечере» мог показать новые приемы живописи и трактовки сюжета, не нарушая ни в чём согласия с господствующими воззрениями эпохи. Взгляд на Христа, центральную фигуру картины, не отличается у него никакою существенною оригинальностью. Это то же Евангелие, только переписанное красивым и своеобразным почерком. Не то в картине Рембрандта. Здесь всё опрокидывает господствующие концепции. Ужасный динамитный патрон универсальной идеи взрывает установившийся порядок вещей. Целому миру, вещественному и материальному, грозному в своей призрачной величественности противопоставляется нечто едва-едва уловимое, созерцаемое духом и ощущаемое сердцем, светоносное и не плотское. Такие именно идеи всегда возбуждали ненависть и распаленную вражду. Из-за них дымились костры и строились высокие виселицы. За такие именно идеи умер Сократ и подвергся анафеме Спиноза. На заре мифологической истории за такую мысль Прометей был прикован к скале. Всегда чернь направлялась на носителей всеобщих концепций. Духовный Сион всегда являлся и будет являться разлагающим и в то же время созидающим бродилом в истории народов. Легко понять ужас добрых амстердамцев перед картиною, выставленную в 1642 году, на всеобщее обозрение. Мы уже говорили, что отдельные заказчики были неудовлетворены, не увидав себя на первом плане, в должном свету и со всеми подробностями. Но не заинтересованная масса зрителей была в высшей степени шокирована отступлениями от господствующих правил и приемов живописи, в таком патриотическом сюжете. Раздражал живописный беспорядок, причём системность групп и тонкая их планировка ускользали от поверхностного взгляда. Зрелище же девушки, бегущей с петухом – куда? зачем? откуда? – просто отшатывало своею непостижимостью. Девочка казалась профанациею, тем более, что значение её было подчеркнуто нарядною одеждою и интенсивным, почти кричащим освещением. Чувствовалось что-то чужое и неприязненное. Вовсе не нужно, чтобы оригинальная идея была понятна толпе. Толпа имеет свой нюх и сразу угадывает враждебную силу по одному её внешнему виду. Есть в мире идей своя полярность: одни мысли притягивают, а другие отталкивают, даже не раскрываясь перед глазами целиком. В таком положении и очутился Рембрандт. Вводя в торжественную картину еврейскую девчонку, он выдал толпе какой-то свой секрет и возбудил всеобщий ужас и отвращение.

23 июня 1924 года

Саския