Мы все еще разбирались с правилами совместного проживания в фиктивном браке. Мы без проблем тайком занимались сексом в каждом полуприватном помещении, которое только могли найти — кладовке, сарае, ванной, — но не спали вместе с той ночи после праздника урожая. Хотя никто не говорил об этом вслух, совместное использование кровати для сна было слишком далеким шагом. Это было слишком для Шей, потому что она рассчитывала на чистый выезд из этого города и из нашего брака в конце своего года здесь. И слишком для меня, потому что я уже знал, что не смогу оправиться, когда она уедет. Мне не нужно было добавлять воспоминания о том, как я держал ее в объятиях каждую ночь, к этому шоу ужасов.

Поэтому мы жили в разных комнатах и соблюдали определенную вежливую дистанцию. Она проверяла меня каждое утро, чтобы уточнить, поедет ли Дженни домой с ней или на автобусе, чтобы потусоваться с Гейл. Я заходил к ней каждый день после обеда, чтобы спросить, не хочет ли она поужинать со мной и Дженни. Мы были чертовски вежливы.

Я стучал в ее дверь каждый вечер, чтобы сказать, что Дженни спит. Она стучала в мою дверь утром, чтобы сообщить, когда идет в душ. Я знал, что она делает это, чтобы мы не конкурировали друг с другом за горячую воду, но мне нравилось мучить себя и притворяться, что она это делает, чтобы я точно знал, когда она будет голой.

Бывали моменты, когда я думал, что эта информация служит приглашением присоединиться к ней там. Частично мне нравилась идея ворваться в ванную, откинуть занавеску, забраться туда вместе с ней и накрутить ее мокрые волосы на ладонь, пока трахаю ее у кафельной стены. Никаких вопросов, никаких разговоров. Другая часть меня знала, что я никогда не проверну такой трюк. Я бы отговорил себя от этого, прежде чем открыть дверь.

Если только Шей не даст понять, что ей нужна моя компания в душе.

— Конечно, ты можешь войти, — сказала Шей, махнув мне рукой.

Слава богу, она не знала, что я был наполовину тверд и полностью одержим ею.

— Спасибо. — Я закрыл за собой дверь и плюхнулся на ее кровать, зарывшись лицом в одеяло. Оно пахло ею, и теперь я был более чем наполовину тверд. — У Джен было миллион тем для разговора сегодня вечером. Вопрос за вопросом. Так много всего. У нее голова как пчелиный улей.

— О чем вопросы?

Я провел большим пальцем по шее, чтобы ослабить напряжение.

— Ни о чем. И обо всем сразу.

— Что такое? — Шей поднялась на ноги и двинулась к кровати. — Ты постоянно хватаешься за шею. Что происходит?

— Все в порядке.

— Очевидно, что нет. — Она убрала мою руку и провела тыльной стороной пальцев по моим плечам и шее. — Ты так напряжен, Ной.

— Все не так уж плохо, — проворчал я.

— Ха. — Она открыла несколько ящиков, прежде чем сказать: — Снимай рубашку.

Меня не нужно было просить дважды.

— Ладно, крутой парень, — сказала она, бросая телефон на кровать рядом со мной. — Я собираюсь поработать над твоими узлами. Ты не против?

— Нет конечно.

Она поднялась и устроилась на моей спине, ее икры плотно прижались к моим бокам.

— Я собираюсь использовать немного лосьона. Он пахнет немного медом и миндалем, но это не слишком сильный аромат. Никто не подумает, что ты упал в ведро с духами. Нормально? Уверена, что смогу найти что-то более нейтральное, если тебе не нравится.

Мед и миндаль. Наконец-то, блядь. Я свел себя с ума, пытаясь понять эти ароматы.

— Я не против, — сказал я. — Это смоется в душе завтра утром.

Бормоча в знак согласия, Шей нанесла лосьон на мою верхнюю часть спины, плечи и шею. Ощущения были потусторонними. Ее руки были сильными и неустанными, и мне нравилось, как она прикасается ко мне. Что еще лучше, напряжение казалось немного ослабевало.

Я решил все испортить, спросив:

— Ты хочешь иметь детей? Когда-нибудь? Ну, знаешь, раз уж Дженни заговорила об этом сегодня.