Нефертити - Мишель Моран (2009)

– Тутмос был ранен на войне, – небрежно отмахнулась от моих слов Нефертити. – А сейчас – не война. – Мерит затянула последние бусины на парике Нефертити, и, когда моя сестра встала, они негромко звякнули.

Мой отец тоже поднялся.

– Я буду в пер-меджате, нужно подготовить письма иноземным посланцам. Они должны знать, где искать твоего супруга, чтобы направлять ему свои прошения.

Он обвел взглядом комнату, в которой после вчерашних новостей ничего не изменилось.

– Мы отбываем через пять дней, – негромко напомнил он, – и вам обеим полагается наблюдать за сборами.

После того как отец ушел, Нефертити протянула мне руку. Очевидно, иноземные посланцы ее ничуть не заботили.

– Идем.

Я недовольно нахмурилась:

– Ты слышала, что сказал отец? Что мы должны укладывать вещи.

– Не сейчас.

Она взяла меня за руку и потянула за собой.

– Постой! Куда мы идем? – запротестовала я.

– В твое любимое местечко.

– Но почему именно в сад?

– Потому что там мы должны встретиться кое с кем.

– С Аменхотепом? – догадалась я.

– И кое с кем еще.

Пройдя коридорами, мы вышли во дворцовый сад с его обсаженными деревьями аллеями и многочисленными озерами. Кто-то очень сведущий в дизайне разместил фонтан Гора в пруду с лотосами, окружив его камышом и сине-фиолетовыми ирисами. Каменные скамьи укрывались в густой тени платанов, а тропинка, обсаженная кустами жасмина, уводила к купальням. За ними виднелся гарем, где жили менее привилегированные женщины Аменхотепа Старшего. Я смотрела, как над травой порхают стрекозы и как солнечные зайчики играют на их сине-золотистых крылышках.

– Перебравшись в Мемфис, мы первым делом возведем высочайший из храмов, когда-либо построенных в Египте. Как только люди увидят славу Атона, – сестра уверенно шагала вперед, – то в жрецах Амона отпадет всякая нужда.

– Отец говорит, что необходимо равновесие. Власть фараона уравновешивается властью жрецов. Даже наши наставники учили нас этому.

– А они учили нас тому, что финансовыми ресурсами фараонов заправляют жрецы? Или, по-твоему, это и есть равновесие? – В тени платана глаза Нефертити потемнели. – Мутни, фараоны Египта – всего лишь марионетки в руках жрецов. И Аменхотеп намерен положить этому конец. Он хочет низвергнуть Амона и возвысить вместо него Атона. Фараон и царица станут главами храмов. Мы будем управлять календарем, объявлять празднества и контролировать…

– Все то золото, что рекой стекается в храмы Амона.

Я вспомнила военачальника и зажмурилась. Все-таки он оказался прав. Когда же я вновь открыла глаза, увидела, что взгляд сестры полон решимости.

– Да.

– Нефертити, ты меня пугаешь. В Ахмиме ты не была такой.

– В Ахмиме я не была царицей Египта.

Дойдя до конца аллеи, я остановилась и спросила:

– Разве ты не боишься оскорбить богов?

Нефертити гневно вскинула голову и ощетинилась.

– Такова мечта Аменхотепа, – словно оправдываясь, сказала она. – Чем больше я делаю для Аменхотепа, тем ближе он становится ко мне, а не к кому-либо другому.

Глядя на противоположный берег пруда с лотосами, она вдруг понизила голос до еле слышного шепота:

– Завтра ночью он отправляется в постель Кии.

Я заметила тревогу у нее на лице и постаралась успокоить сестру:

– Быть может, он еще передумает…

– О нет. Такова традиция. Ты сама так говорила. Но эту землю унаследуют мои дети.

– Отец полагает, что ты стала слишком уж честолюбивой, – предостерегла я.

Нефертити пристально взглянула на меня:

– У тебя состоялась семейная встреча без меня?

Я не ответила.

– О чем вы говорили? – потребовала она.

– О тебе, разумеется.

– И что сказал отец?

– Ничего особенного. По большей части говорила как раз тетя.