Вадбольский 3 - Юрий Никитин (2025)

— Мальчик, — велела она мощным голосом, — быстро дуй в вагон, в шестом купе два моих чемодана!

— Сей момент, — ответил я бодро и, не чинясь, дождался когда спустится последний пассажир, быстро поднялся в вагон.

Василий Игнатьевич и Пелагея Осиповна ограничились дорожными сумками, как я и настаивал, дескать, у меня не Греция, есть всё, ничего везти не надо, а эта женщина откуда только и взялась, очень даже хозяйственная, и посуду с собой захватила, что ли, у женщин в её возрасте не должно быть столько платьев.

Когда я выбрался из вагона с двумя чемоданами, Василий Игнатьевич сказал чуточку виновато:

— Это моя младшая сестра, графиня Ангелина Игнатьевна. Её муж умер, она перебралась к нам и ухаживала всё это время.

Я учтиво поклонился.

— Спасибо вам, Ангелина Игнатьевна, что присмотрели за моими родителями.

Она оглядела меня критически взглядом с ног до головы и обратно.

— Ладно, пошли отсюда. Здесь есть извозчики?

— Есть, — ответил я кротко. — Позвольте, покажу дорогу.

Обогнув просторное здание вокзала, вышли на площадь, там от края и до края сгрудились автомобили, кареты, брички и даже повозки. Василий Игнатьевич лишь покачал головой, когда я подвел их к блистающему роскошью автомобилю, но Пелагея Осиповна испуганно охнула:

— Юра, у кого ты нанял такое чудо?

Я распахнул заднюю дверцу.

— Жаль, не предупредили, что вас трое. Я бы выбрал что-нить попросторнее.

Иван довольно усмехнулся, рад показывать бывшим хозяевам, что не прозябаем, зашел с другой стороны и сел на место водителя. Я держал дверцу распахнутой, Василий Игнатьевич с поклоном указал дланью супруге вовнутрь авто, та с опасливостью встала на ступеньку, я её поддержал с одной стороны, Василий Игнатьевич с другой.

Пелагея Осиповна кое-как взобралась, путаясь в длинных юбках, Ангелина Игнатьевна смотрела подозрительно то на авто, то на меня.

— Вася, — сказала она Василию Игнатьевичу, — ты проверь, не спер ли этот орел эту штуку. Что-то не верю… Худо, если полиция нас остановит прямо на улице!.. Да и сейчас вон те двое служивых идут в нашу сторону… Как бы не по наши души.

Василий Игнатьевич взглянул на меня с вопросом в глазах, я вздохнул и кивнул ему на заднее сиденье, где уже умащивается, расправляя платье, Пелагея Осиповна.

Он чуть улыбнулся, полез следом. Я раскрыл переднюю дверцу, сел рядом с Иваном и сказал громко:

— Поехали!

Он покосился на меня с вопросом в глазах, я ухмыльнулся, тут же снаружи раздался возмущенный крик:

— Что значит поехали? А я с двумя чемоданами?

Я высунулся наружи и пояснил:

— Все не поместимся. Нужно что-то оставить.

Она сказала озлобленно:

— Вот тебя и оставим, умник!

— Меня нельзя, — пояснил я, — у меня все ключи. А вот некоторые, которых я не учел…

Василий Игнатьевич сказал виноватым голосом:

— Прости, всё делалось в последнюю минуту, предупреждать уже было поздно, письма поехали бы этим же поездом. Ангелина, влезай!

Она крикнула обозлено:

— А чемоданы?

Он посмотрел на меня.

— Не верю, что Юра что-то не придумает.

Я вздохнул, вылез из автомобиля, за мной Иван. Хорошо, что у нас в каждом авто по мотку крепкой верёвки, мало ли что или кого придётся вязать в дороге. Вид аристократического авто подпортило зрелище двух чемоданов на крыше, но, к счастью, Невской девяносто шесть не так уж и далеко, добрались без приключений, хотя ловили на себе иронические взгляды прилично одетых горожан.

Василий Игнатьевич стоически терпел двух совсем не худеньких дам, стиснувших его полными телесами на заднем сиденье, а Иван вел автомобиль неспешно, чтобы чемоданы на крыше не разболтало так, что выскользнут из пут и рухнут на улице, раскидывая женские вещи во всей красе.

Когда подъехали к моему дому, женщины перестали тарахтеть, а Василий Игнатьевич спросил тихонько: