Вадбольский 3 - Юрий Никитин (2025)

Она задумалась, я сказал себе мстительно, думай, думай, а я постараюсь понять, с какой ты целью. Сюзанна только повод, понятно, да и не были вы подругами. А ты вот даже чмокнула меня в щёку, успела прижаться грудью, сиськи вполне зрелые, у меня даже ладони зачесались от желания ощутить в них эту горячую нежную тяжесть, молодец, всё проделала безукоризненно.

— Сюзанну же как-то развлекаете?

Мне показалось, что чуть напряглась, но улыбается так же чистосердечно, только дыхание чуточку задержала, зато полый фиброзно-мышечный орган слегка ускорил ритм сокращений, нагнетая кровь в аорту, а оттуда в многочисленные артерии, часть поднялась по капиллярам в щечки, но недостаточно, остались бледными, увы, контроль ещё не отработан.

Я постарался улыбнуться пошире.

— Для неё развлечение — разобраться в этих бумагах и сверять расчёты. Хотите помочь?

Она даже отшатнулась.

— Упаси Господи, барон!.. Но я слышала, вы в Щели показывали девчонкам дивные иллюзии…

Я вздохнул, развел руками.

— Да, я тогда истратил весь запас магических сил, так хотелось произвести впечатление. Я пока что очень слабый маг, мне теперь копить месяц, а то и больше.

Она разочарованно поморщилась, прошлась по кабинету, выглянула в приоткрытое окно. В кабинете в камине мощно полыхают толстые берёзовые поленья, всё норм, в кабинет не так часто заходят, чтобы обратить внимание на такую мелочь, что поленья дают хороший жар, но сами не сгорают.

Я на всякий случай иногда ворошу их кочергой, чтобы изменить положение, дескать, новые подбросил.

— Хорошо у вас, — сказала она. — Можно даже окна держать открытыми.

— В России много деревьев, — согласился я. — Одно спилишь, два вырастают. За экологию не беспокоюсь.

— Эко… что?

— Говорю, дров не жалеем. Давайте, хоть кофейку дернем?

Она мило улыбнулась.

— Вы не прямо из Парижа? В России всё ещё пьют чай. Даже аристократы.

Дернули кофейку, Байонетта закусила большой плиткой шоколада, в глазах вопрос, я сказал торопливо:

— Да едем-едем!.. У нас там всё горит, куча дел, а я тут. Ничего, если прихватите меня, как пассажира?

Если женщина любопытствует, её дотошности позавидует любой следователь, Байонетта всю дорогу доставала расспросами и про имение, и про Щель Дьявола, и даже про графиню Кржижановскую, с которой у меня, как она намекнула, явно что-то амурное.

Я попытался возразить, что Кржижановская графиня, а я всего лишь барон, на что Байонетта лишь расхохоталась и сообщила, что высокопоставленные женщины иной раз могут побаловаться даже с конюхом. Я надулся и сделал вид, что меня такое обидело, но Байонетта всё равно не давала отмолчаться, и, как мне кажется, выведала о моем имении больше, чем я знаю сам.

Но едва прибыли на место, Сюзанна сунула мне в руки толстую папку с бумагами и пояснила, что официально на меня пока не работает, потому мне нужно лично съездить в столицу, посетить вот этот и этот банки, подписать там документы, заключить договор с юридической фирмой насчёт сопровождения всех сделок и представления моих интересов как в судах, так и во всех учреждениях, где сильна бюрократия и без юриста придётся ходить из кабинета в кабинет годами.

Байонетта, что уже успела с нею обняться и даже расцеловаться, стоит рядом с довольной рожицей, нравится, как я закипаю, только что оттуда, куда Сюзанна посылает меня снова.

— Ваше сиятельство, — сказал я горестно, — так бы и сказали сразу, что даже вид мой вызывает у вас зубную боль и жуткий зуд в дорсуме!

Сюзанна сразу вздыбила шерсть, глаза опасно блеснули.

— Где-где… вы сказали?

— В дорсуме, — повторил я, — это спина по-латыни. Ну как мне ещё побахвалиться перед вами, что и латынь учил, Гомера читал! А так хочется!

Она с медленным шипением выпустила из груди воздух, но глаза всё ещё полыхают огнём.

Байонетта сказала весело и примирительно: