Вадбольский 3 - Юрий Никитин (2025)

Прибыли на вокзал за полчаса, потоптались вместе с другими встречающими на перроне, потом появился служащий и бодрым голосом объявил всем, что поезд по независящим от него обстоятельствам запаздывает ещё на час.

— Пойдем поедим, — сказал я. — На вокзалах всегда сытно кормят. Обязаны.

— Даже обязаны?

Я пояснил:

— Чтоб не так злились на частые опоздания. И пассажиры, и встречающие.

Ели неспешно, растягивая удовольствие. Иван и тут старался экономить, я напомнил, что у нас будут настоящие расходы на ремонт имения, туда ухнут десятки тысяч рублей, если не сотни, потому про расходы на еду даже упоминать смешно.

Иван от таких цифр совсем пригнулся, даже тарелку с котлетами пытался отодвинуть, хотя по глазам вижу, что слопал бы и две порции, мои микстуры всё ещё разгоняют метаболизм в его теле, уплотняют мышцы, а это требует усиленного питания.

В ресторане то и дело вспыхивали ссоры, все раздражены опозданием поезда, был даже вызов на дуэль.

Я всё ожидал, что и к нашему столику подойдут какие-нибудь разгоряченные алкоголем мордовороты, с удовольствием набью им морды, сам раздражен и взвинчен, но что-то мы показались неинтересными.

Это и понятно, за другими столиками есть и женщины, там повода для драк больше, вообще где женщины, там и драки, потому лишь смотрели с любопытством, после котлет нам подали блины с творогом, компот, ну да ладно, это не дома.

Поезд опоздал не на час, а на час с четвертью, и когда вдали показались клубы черного-пречерного дыма, что росли и увеличивались, приближаясь очень медленно, все на станции уже вздохнули с облегчением, ссоры начали постепенно сходить на нет.

Наконец клубы дыма разрослись до размеров грозовой тучи, а под нею появился медленно приближающийся паровозик, совсем крохотный в сравнении с объемом выброшенных в воздух частиц угля.

Я просчитал, где остановится нужный нам вагон, и когда поезд подполз к вокзалу, мы уже ждали в нужном месте. Нас толкали и сдвигали бегущие в обе стороны люди, что спешат за проплывающими вагонами, Иван довольно улыбался, его хозяин и тут всё точно видит где и как, потому у него всё получается.

Когда вагон остановился, мы встали по обе стороны двери, от неё до земли четыре высокие ступеньки из рифленого железа, первым пассажирам подавали руки пока не появились там наверху Василий Игнатьевич, а за ним Пелагея Осиповна.

Иван даже охнул радостно, Василия Игнатьевича оставляли худым и сгорбленным, уже с трудом перебирающимся из постели на придвинутое вплотную кресло, кожа землистого цвета, сморщенная, а сейчас рослый крепкий мужчина, не молод, но и не дряхлый старик, в плечах широк и с выпуклой грудью, глаза смотрят прямо и цепко, только губы пока что бледные и малость западают, но ничего, я знаю, как стимулировать рост отсутствующих зубов…

Пелагея Осиповна из старушки превратилась в пожившую на свете женщину, но, как говорят привычно, сумевшую сохранить силу и здоровье, лицо в морщинах, но глаза смотрят с молодым интересом.

Василий Игнатьевич, спускаясь по ступенькам, оперся о мою ладонь, я ощутил сильные, пусть и костлявые пальцы.

— Рад, — сказал он уверенным голосом, в котором старческая хрипота почти незаметна. — Как я рад!

Пелагее Осиповне помогли сойти все втроем, расцеловала меня, всхлипнула от избытка чувств:

— Как же ты повзрослел, Юра!

Я не успел ответить, как со стороны вагона раздался властный неприятный голос:

— А мне кто-то руку подаст?

На последнюю ступеньку спустилась, обеими руками цепляясь за поручни, дородная дама с крупным квадратным лицом и мощной нижней челюстью английского бульдога.

Пелагея Осиповна сказала торопливо:

— Юра, это сестра Василия Игнатьевича, твоя тетя… Она с нами.

Я первым протянул руку, дама грузно и величественно оперлась на мою ладонь и сошла на землю, в руке небольшая сумка, оглядела меня цепким взглядом.