Вадбольский 3 - Юрий Никитин (2025)

Ещё две недели понадобилось, чтобы довести создание иллюзий до автоматизма: сказал — сделал. Даже так: подумал — возникло. В течении доли секунды.

Вот так на втором уровне Щели я просидел почти месяц, пока не сообразил, что на самом деле постыдно прячусь от необходимости выйти в мир и начинать разгребать проблемы.

Стыдно стало так, что кожу опалило приливом горячей крови. Да что же, я, выходит, всё же тварь дрожащая? Размагниченный интеллигент?.. Которому не дали это, не дали то, не создали условий, а сам по себе я тля никчемная?

Наверх выскочил, как кот, которому привязали за хвост пустую консервную банку, промчался к зданию.

Любаша вскрикнула:

— Ой, барин, как вы напугали!.. Кушать изволите?

— Попозже, — сказал я. — Кто-нибудь спрашивал обо мне в последнее время?

Она посмотрела с испугом.

— Барин, но вы только приехали, сразу всё проверили, пообедали с графиней, и ушли в тот овраг. Часу не прошло! За это время несколько раз заглядывали на кухню…

Я вздохнул.

— Ты права, гиблое место. Нужно огородить, засыпать, а на том месте построить зал для упражнений и прочих гимнасий.

Сюзанну, похоже, я всё-таки подсадил на возможность смотреть и даже управлять иллюзиями изображений с песнями и танцами. Даже пару фильмов посмотрела по своему хотению, хотя выбор был только на историческую тематику, и, конечно же, потрясена предельным реализмом, словно всё это вживую прямо перед нею.

Если согласилась помочь и показать себя умелым управленцем и финансистом только под нажимом суфражисток, то теперь уже на моём крючке, самозабвенно роется в счетах, разбирается с имением, заключает договора со строительными организациями на ремонт особняка и на постройку помещений для крупно-рогатого, здесь их называют хлевами, кто бы подумал, готовит всеобщую ревизию, дескать, только после неё можно понять, что делать дальше.

Шаляпин, который следит и за людьми, что приезжают в мой дом на Невском проспекте, каждый раз ныряет за визитёром в холл, смотрит, что тот оставляет на столике для визиток, и как только уезжает, тут же читает и передаёт картинку мне.

Среди новых визиток с приглашением нанести визит соседям, сегодня принесли письмо от Горчакова. Он сообщил, что может прибыть завтра-послезавтра, как только я выберу время принять его светлость.

В имение он приехал на следующий день, на этот раз с шофёром и двумя телохранителями. Причем, и шофёр выглядит опытным бойцом, рослый, хорошо сложен, мускулист, а то, как сразу осмотрелся, едва вылез открыть дверцу перед княжичем, показало, что сразу отмечает точки, откуда могут стрелять, куда стоит отступить, где может случиться нападение.

Горчаков вылез из автомобиля с довольным и беспечным видом, юный барин, живет в достатке, каждую прихоть слуги выполняют, телохранители убирают из-под ног каждую щепочку, не отвлекайся, барин, радуйся жизни…

Я встретил его на широкой, но весьма так выщербленной лестнице, протянул руку, но он обнял, словно мы вообще закадычные друзья, часто пьем вместе и ходим по кафешантанам, похлопал по спине.

— Вижу, ты тут на свежем воздухе отъелся, стал шире…

— Хорошо кормят, — ответил я. — Пойдем, ты устал с дороги, всё-таки нежный цветок Петербурга и всяких там салунов. Нет, салопов? Тьфу, салонов! Дернем по чашке кофе с пирожками, можем с печеньем, у меня научились печь, потом поговорим.

Он пошёл со мной рядом с любопытством поглядывает по сторонам, особняк громаден, но вид у него таков, словно построили во времена Юлия Цезаря и с тех пор даже не меняли облицовку.

— Уже обустраиваешься?

Это он заметил еще в холле новенькую мебель, я сказал с удовольствием:

— Да, это мой исчезнувший управляющий постарался.

Он взглянул на меня с интересом.

— Что-то ты темнишь, Вадбольский!