Поворот не туда - Энни Уайлд

— Пойдем, — говорю я Ганнеру, выходя из дома. Мое сердце бьется в груди, когда я иду по подъездной дороге. С тех пор, как она ушла, прошло еще несколько снегопадов, и, если я правильно догадываюсь, поиски ее бывшего парня приостановлены до весенней оттепели. Я глубоко вздыхаю, засовывая руки в карманы.

Может, мне следовало попытаться всё наладить с ней.

Я хмурюсь при этой мысли. Как бы сильно я этого ни хотел, я знаю, что это невозможно. Я провел десять лет, живя в тумане насилия… Две недели с Эм не могут излечить годы травм. Это так не работает, а я не из тех, кто будет притворяться, что это возможно. Мне нужно обратиться к тому, кто понимает — и я еще этого не сделал.

Я подвожу тебя, Эм.

Под моими ботинками хрустит снег, когда я подхожу к воротам, достаю ключ, отпираю их и проскальзываю внутрь. Ганнер ждет меня с другой стороны, пока я открываю крышку почтового ящика. Я достаю несколько конвертов и стою там, перебирая их. Всякая ерунда…

Пока не дохожу до нижнего конверта.

На нем написано единственное слово — «Тёрнер». Я смотрю на конверт, мое сердце переворачивается в груди. Оглядываюсь вокруг, пытаясь понять, она ли это сделала или кто-то другой приехал сюда. Я разрываю его и вижу обычную рождественскую открытку. Вздыхаю, открываю ее.

Внизу нацарапан номер телефона, и я несколько долгих мгновений смотрю на цифры, пока мои мысли терзают воспоминания о ней в моей постели. Жить без нее и так достаточно тяжело, а теперь мой разум переключился на то, чтобы напомнить мне, насколько мучительна эта потеря. Я засовываю открытку в карман, затем возвращаюсь через ворота, закрывая и крепко запирая их. Я больше не притворяюсь, что «запираю»18 их. Я не хочу, чтобы кто-то снова появлялся здесь.

Я иду обратно к дому, останавливаясь, чтобы бросить остальную почту в стальную бочку, мусор в которой я сожгу позже. Затем поднимаюсь по ступеням крыльца и стряхиваю снег с ботинок. Я оглядываю заснеженный лес, и моя грудь сжимается от осознания одиночества — того самого, в котором я находил столько проклятого утешения годами. Теперь мне постоянно напоминают, что есть кто-то там, за пределами этих стен, кому не всё равно.

Ганнер тихо скулит у двери, прерывая мои мысли. Я поворачиваюсь и захожу внутрь, снимая обувь и запирая за собой дверь. Достаю открытку из куртки, когда вешаю одежду на крючок, и поднимаюсь по лестнице. Я снова смотрю на ее слова.

Мне так чертовски жаль, Эм. Хотел бы я быть достаточно стабильным для тебя.

Я возвращаюсь в комнату, где лежит полностью заряженный телефон с четырьмя полосками сигнала. Я разблокирую его и набираю номер Эм. Мой палец зависает над зеленой кнопкой вызова, сердце стучит в ушах. Я мог бы просто спросить, как у нее сейчас дела. Узнать, захочет ли она поддерживать связь по телефону. Но узел в моем желудке подсказывает ответ. Этого никогда не будет достаточно. Я хочу быть рядом с ней так, как она того заслуживает.

Я стираю номер, но не убираю телефон. Перейдя к контактам, я прокручиваю до номера единственного человека, который всё еще может быть готов помочь мне — и сможет справиться со мной. Прикусив нижнюю губу, я нажимаю кнопку вызова, надеясь, что он не сменил номер телефона.

— Алло? — отвечает глубокий, до боли знакомый голос.

— Привет, я не знаю… Не знаю, помнишь ли ты…

— Мартин, — выдыхает Брэдфорд. — Думаешь, я мог тебя забыть?

— Ну, думаю, нет, — усмехаюсь я, борясь с чувством, сжимающим грудь. — Я ведь пытался навредить…

— Что было, то прошло, — снова перебивает он меня. — Я не слышал тебя одиннадцать лет, Мартин. Как ты? Справляешься?

Я тяжело сглатываю.

— Эм, нет. Не совсем. Ты когда-нибудь выбираешься в обычную жизнь?

Он усмехается.

— Да, я ушел со службы десять лет назад, парень. Где ты был?

— В своей хижине, — отвечаю я ему без эмоций. — Но мне нужно с тобой поговорить… Мне нужна помощь.

Он молчит несколько мгновений.