Поворот не туда - Энни Уайлд

Я лежу в тишине еще несколько мгновений, затем поддаюсь импульсу и тянусь к нему, позволяя той маленькой части себя, которая хочет его, взять верх. Он замирает, когда я прижимаюсь к нему, устраиваясь рядом. Тёрнер обнимает меня, притягивая ближе и крепко прижимая к себе.

— Я тебя не ненавижу, — шепчу я, позволяя теплу его тела и ритму его сердца убаюкать меня.

Рано утром я чувствую, как он покидает кровать, и перекатываюсь на то место, где он спал, впитывая остатки тепла, пока оно не исчезает полностью. Полежав еще немного, я скидываю с себя одеяло цвета мха, смирившись с тем, что уснуть больше не получится.

Я надеваю светло-голубые джинсы и черную толстовку, чищу зубы и поправляю небрежный пучок. До Рождества осталось два дня, но это не ощущается чем-то особенным — и не должно. В груди сжимается чувство вины, когда я думаю об Аароне и Кэти, которые еще не знают, что Адама больше нет. Не говоря уже о моей семье, которая, вероятно, сходит с ума от волнения. Мой желудок сжимается, и я внезапно наклоняюсь над унитазом, выплескивая жалкие остатки того, что съела за последние несколько дней.

— Черт, ты в порядке? — я чувствую руку между лопаток, пока меня снова рвет, и боль между ног усиливается, когда я напрягаю мышцы, чтобы удержаться на ногах. — Что случилось?

Я качаю головой и выпрямляясь, встречая взгляд Тёрнера.

— Всё нормально, — говорю я, вытирая слезы и хватаясь за туалетную бумагу, чтобы промокнуть уголки рта.

— Перестань лгать, — резко говорит он, пока я смываю воду в унитазе. — Это уже начинает надоедать. Вчера ты, будто играла в озабоченную эмпатку, а теперь стоишь здесь и блюешь? И ты всё еще не говоришь со мной так, как раньше, — раздраженно продолжает он, включая воду и подавая мне стакан, чтобы я прополоскала рот.

— А чего ты ожидал? — огрызаюсь я, отбросив осторожность. — Ты, блядь, убил человека прямо на моих глазах — и у него есть ебанная семья, люди, которые его любят. В этом году они получат мертвого брата и сына на Рождество. А хуже всего, что… — я делаю паузу, чувствуя, как голос срывается. — Он просто исчезнет, Тёрнер, и тебе наплевать. Не говоря уже о том, что моя семья, вероятно, сходит с ума от беспокойства обо мне.

Его мускулы напрягаются под серой кофтой.

— Да, ты права, и они все могут присоединятся к остальному миру, который тоже не знает ответов.

— Почему? — вскидываю руки. — Зачем добавлять к этому еще больше дерьма? Разве мир и так недостаточно испорчен? Ты мог его просто отпустить. Мог сказать ему уйти.

— Он был подонком, — резко отвечает Тёрнер. — Он заслужил это, и он пытался навредить моей собаке. Ты не понимаешь, как много он для меня значит.

— Возможно, — признаю я, встречая его взгляд. — Но оставь это природе. Это не твое дело решать, кто виновен и кто нет.

— Нет, — рычит он, внезапно наполняясь злостью. — Я буду судьей и присяжными в своем доме, на своей гребанной земле. Он решил вторгнуться, прийти сюда и попытаться отнять то, что принадлежит мне. Ты, — он хватает меня за подбородок и притягивает к себе, — моя.

— Как бы не так, — усмехаюсь я, не отводя взгляда. — Ты не единственный, кто умеет стрелять в этом доме.

Злобная улыбка растягивается на его лице, когда он прижимает меня к стойке в ванной, его эрекция вдавливается мне в живот.

— Ты умеешь заводить, Эм. Следи за своим языком, пока я не показал, кто здесь главный, — меня раздражает то, как мое тело реагирует на него, оспаривая голос разума. Моя грудь тяжело вздымается, когда его нос скользит по моему. — Почему ты позволила мне трахнуть тебя, Эм? Если ты думаешь, что я такой мерзавец?

Я открываю рот, чтобы ответить, но он не дает мне шанса.