Поворот не туда - Энни Уайлд

— Не обязательно, — возражаю. — Ты слишком большой для дивана.

— Я буду спать на полу.

— Кажется, это несправедливо, — говорю, отрезая кусок стейка и отправляя его в рот. Это определенно оленина, судя по пикантному вкусу.

Тёрнер внимательно наблюдает за мной, пока я жую и глотаю.

— Вкусно, — добавляю я, предполагая, что именно этого он и ждал.

— Съедобно.

Смеюсь.

— Разве это не самое главное?

— Наверное.

И тогда он почти снова улыбается.

Глава 7

Может быть, это будет не так уж сложно. Она кажется довольно простой в общении, и мне нравится ее смех, когда он звучит естественно. Я доедаю то, что она оставила на тарелке, и мы встаем из-из стола одновременно, когда она берет свою тарелку.

— Я могу помыть посуду, — предлагает она, протягивая руку ко мне. — Справедливо, раз уж ты готовил.

— Вдвоем быстрее справимся.

Сам не понимаю, зачем это сказал. Она всякий раз удивляется любой моей доброте, и это логично. Я ведь тот пугающий, чертовски агрессивный мудак, который стрелял в нее и таскал за шкирку.

И я чувствую себя хреново из-за этого прямо сейчас.

— Надо перевязать руку, — показываю на повязку на ее ладони. — Она намокла в душе, я склеил порез, но ране нужен воздух, чтобы заживать.

— Ах да, — Эмерсин качает головой, проскальзывая мимо меня так, что ее рука случайно касается моей. — Совсем забыла. Давай потом, после того как помоем посуду.

Мое тело вспыхивает от мимолетного прикосновения, и в голове возникает образ ее обнаженного тела подо мной. Руки подрагивают, когда я представляю, как снова касаюсь ее кожи, ощущая ее тепло. Забыл уже, насколько это может быть приятно, и чем больше она говорит — пусть и неловко, и напряженно — тем больше хочется узнать вкус ее пухлых губ.

— Я могу мыть, а ты будешь вытирать? — предлагает она, вырывая меня из мыслей. — Или наоборот?

У нее сплошные вопросы.

— Не важно, — отвечаю, пока она берет сковороды с плиты и ставит их в раковину. Не понимаю, почему так трудно не смотреть на нее. Возможно, всё дело в том, что я давно не был рядом с людьми. Она дает мне представление о том, какой моя жизнь могла бы быть, если бы я был другим. Если бы не убивал каждого, кто оказывается рядом.

Отмахиваюсь от этих мыслей и хватаю полотенце, вытирая и убирая всё на места, пока она моет посуду. Мы заканчиваем быстро, и я остаюсь на кухне с ней, протягивая полотенце, чтобы она могла вытереть руки. Она вешает его на ручку духовки, затем поворачивается и идет в гостиную, где на диване растянулся Ганнер.

— Постой, — окликаю ее. — Нужно позаботиться о твоей руке.

— Я могу просто снять пластырь, — смеется она, ее голос мягкий. Она изо всех сил старается не быть обузой, и мне почти становится стыдно за свои слова, сказанные ей ранее. Но это правда. Я не хотел, чтобы она была здесь. И всё еще не хочу.

Но, тем не менее, она здесь. И я хочу снова к ней прикоснуться.

— Я сам.

Эмерсин замирает, и я замечаю темное пятно от воды на ее свитере.

— Ладно, — она подходит, останавливаясь в шаге от меня и протягивает раненую руку.

Сердце грохочет в ушах, когда я беру ее запястье и другой рукой аккуратно снимаю повязку. Она не морщится, и я вижу обожженную кожу вокруг закрытой раны — зрелище возвращает меня в прошлое. Я не слышу, что она говорит. Всё, что я слышу — это щелчок затвора и вопли, озаряющие сознание, а адреналин захлестывает всё тело.

Рот пересыхает, внутренности сжимаются от надвигающегося волнения.

Мне бы следовало ей сказать «беги». Беги как можно дальше и быстрее, изо всех сил.

Отпускаю ее руку, когда слышу, как звенит ошейник Ганнера, и в следующую секунду он оказывается рядом, тычась в мою ногу лапой. Резко выдыхаю, и жажда схватить оружие исчезает из сознания. Жалобное поскуливание пса заменяет хаос в голове, пока я глажу его черную шерсть.