Поворот не туда - Энни Уайлд

Блядь, одного удара хватило бы, чтобы ее уложить… Я мог бы без труда вырубить эту женщину. Ее рост — максимум пять футов четыре дюйма9. Она не кожа да кости, конечно, и, думаю, в ней есть немного огня, но против меня она бы не устояла. Это отличает ее от тех, кто был до нее. Те были другими — они были вызовом. Она не представляет собой никакой физической угрозы, и это меня смущает.

Она прочищает горло.

— Где она? — проводит рукой по волосам, которые уже превратились в спутанный беспорядок. Ей нужен чертов душ. Придется ли мне сидеть в ванной и следить, чтобы она ничего не натворила? Тело реагирует на эту мысль, и я издаю глухой рык.

— Последняя дверь в коридоре, через спальню направо. Твои сумки там, — киваю в сторону двери. Я уже рылся в ее сумочке и знаю, что ее зовут Эмерсин Льюис. Тридцать один год. Проживает в Стилуотере, Оклахома. Она какая-то писательница.

Что подтверждает ее слабость.

Когда-то я бы бил себя в грудь, крича, что я тот самый ебучий герой, защищающий таких, как она. Спецназовец, охраняющий слабых писательниц. Но сейчас — нет. Она сама попала сюда. Я ей ничего не должен.

— Душ есть?

Пиздец, она задает самые тупые вопросы.

— Да, — отвечаю сухо. Она настороженно смотрит на меня, идя к своим вещам и поднимая черную спортивную сумку. Мой взгляд скользит к ее спортивным штанам, когда она наклоняется. Я переодевал ее в каком-то автоматическом режиме, но помню, как свет камина освещал ее обнаженные ноги. Я мог бы смотреть на нее дольше. Внезапно жалею, что не сделал этого.

Тело снова реагирует, и я смотрю, как она исчезает в коридоре. Черт, если я оставлю ее в живых, захочу ли я прикоснуться к ней? Приблизиться? Вероятно, нет. Но глубоко внутри меня, есть какая-то малая часть, которой нравится эта мысль. Я слишком долго здесь торчу, живя в порочном цикле собственного сломанного разума. Может, я смогу найти хоть какое-то удовольствие.

Нет, плохая идея.

Мои мысли начинают спорить со мной. Что будет, если я попробую? И что, если привяжусь в ней? Прогоняю эти мысли. Я не могу позволить кому-то узнать меня…

«Тебе не нужно быть одному», — голос моего брата в голове бьет в самое нутро. — «Я хочу для тебя лучшего».

Ты ни хрена не знал, Томми. Ни хрена.

Мой бедный старший брат думал, что я получил почетное увольнение из морской пехоты. Он не имел понятия, что я сорвался. И я выбрался без наручников только потому, что Брэдфорд, мой командир, испытывал ко мне какое-то больное сочувствие.

«Исчезни, найди способ получить дозу или обратись за помощью, Мартин», — слышу его слова в голове. — «И если выберешь первое, просто не дай себя, блядь, поймать».

Эти слова и привели меня сюда. Я захватил старую охотничью хижину своих покойных родителей и превратил ее в свою пожизненную ебанную тюрьму. Пока я здесь, никто не пострадает. Ну, кроме тех идиотов, что нарушили границы или пытались завести со мной дружбу.

Иду по коридору, слыша, как трубы наполняются водой. Я много работал, чтобы эта хижина могла выдержать суровую зиму, и теперь кто-то другой пользуется плодами этого труда. Я эгоистичный ублюдок, но по какой-то причине это странно приятно.

Наслаждайся горячей водой, думаю я, колеблясь у дверей спальни. Тянусь к ручке и бесшумно открываю дверь. Я дерьмовый тип, который вторгается в ее личное пространство вот так, но… это мой дом.

Бесшумно подхожу к двери ванной. Она закрыта, но на ней нет замка. Провожу языком по нижней губе, слыша, как за дверью доносится тихий гул. Она поет себе под нос.

Я готов рассмеяться, хотя моему члену, блядь, нравится ее сладкий альтовый голос, проносящийся по воздуху.

Это первый раз за многие годы, когда я слышу хоть какую-то музыку, и, сдерживая порыв сойти с ума, прислушиваюсь чуть внимательнее. Я не узнаю ту песню, что льется из ее уст — что не удивительно. Опять же, я не слушал ничего почти десятилетие.