Разные лица - Семён Работников (1987)

Остаток ночи Юрий провел на опушке леса у костра. Костер потрескивал, освещая ореховые кусты и осину, на которой стволом вниз висело его ружье. Закрапал дождь, и он огорчился, что утренняя охота будет испорчена. Но, видно, это была последняя маленькая тучка. Она быстро прошла над головой, и снова засветились звезды, ярко горела луна, клонившаяся к закату.

Он сидел на пне и шевелил палкой в костре. Вверх поднимались искры, похожие на звезды, а звезды на небе начинали представляться негаснущими искрами его костра.

Куда ушла из него та боль? Теперь ему приятно вспоминать о своей юношеской любви. Он испытал любовь, и было в ней все: и радость, и муки.

Его стало клонить в сон, хотелось упасть на землю и уснуть. Ресницы преломляли свет костра, и в дремлющем сознании возникали странные цветные картины. Красные, желтые, зеленые круги быстро вращались. Он напрягал волю, чтобы остановить вращение, но круги не подчинялись ему.

Морозов вздрогнул и разом очнулся. Он чуть не свалился с пня. Посмотрел на посеревшее небо и напугался, что проспал. В лесу было еще сумрачно, а на поле уже рассвело. Вся низина покрыта таким густым туманом, как будто там разлилось озеро с беловатой водой. Утки уже летали. Он торопливо вскинул на плечо влажное от росы ружье и пошел к болоту, которое веяло ему в лицо сыростью и прохладой.

6

Не встретиться им было невозможно, и они увиделись на другой день в тесном проулке под ветлами. Оба не успели ни испугаться, ни смутиться. Юрий остановился, охватывая ее взглядом, а Татьяна шла к нему навстречу. Она была по-прежнему красива, только красота стала зрелой. Татьяна, видно, понимала это и смело шла к нему. Обручального кольца на руке не было.

— Здравствуйте, — сказала она, останавливаясь перед ним. — Сколько же лет мы не виделись?

Голос ее тоже несколько изменился.

— Лет двенадцать-тринадцать, наверно, — ответил Юрий.

Он немного смутился, закурил и приглаживал волосы на затылке. А она держалась уверенно, и тени смущения не было в ее голубых глазах.

— Вы редко приезжаете сюда? — спросила Татьяна.

— Каждый год ездил. Только вот последние три года пропустил.

— А я, видно, стала бывать здесь, когда вы перестали… Как проводите время?

— Вначале скучал. Да и погода была плохая. Но вчера отправился на охоту и повеселел.

— Вы разве охотник?

— В душе. Охотиться же приходится редко.

Стоять долго было неудобно — и так какая-нибудь старуха уже смотрела ни них через частокол. Татьяна поняла это и медленно пошла по тропке.

— Сегодня в клубе кино. Вы придете? Хотелось бы узнать, как вы живете, — сказала она.

— Постараюсь прийти.

Юрий тоже пошел в другую сторону. Несколько раз он украдкой смотрел ей вслед.

Придя домой, он не мог ни на чем сосредоточиться и не слышал, о чем его спрашивала мать. Татьяна стояла перед его глазами — другая, изменившаяся, вытесняя ту, прежнюю.

Деревенский клуб был кирпичный, типовой, с мягкими креслами, но народу в нем собиралось намного меньше, чем во времена его юности. Тогда, если показывали кино, народу набивалось целый зал, сидели на грубых расшатанных скамейках, которые иногда даже ломались.

Морозов вошел в зал и сел с краю в кресло. Татьяна была уже здесь. В кино пришло всего человек пятнадцать подростков и несколько пенсионеров.

Во время сеанса Юрий иногда смотрел в ее сторону. Она казалась сосредоточенной, но лицо ее почему-то представлялось грустным, хотя он не мог в сумраке видеть его выражения. Ему тоже стало грустно. Как сложилась ее жизнь? Что она испытала за эти тринадцать лет?

Кино кончилось, зажгли свет, и все стали расходиться. Юрий увидел ее, как только глаза привыкли к темноте. Она тихо шла по сереющей дороге, и одиночеством веяло от нее. Заслышав шаги, она пошла еще тише, затем остановилась, поджидая его, и они пошагали рядом. Миновали последние избы и оказались за околицей.

— Сядем, — предложила Татьяна.