Разные лица - Семён Работников (1987)

Выручали книги, которые он захватил с собой. Он не хотел их брать, думая, что за встречами, за разговорами некогда будет читать. Но они оказались кстати. Лежа в избе на старом диване, он часами читал. Когда слышал шум дождя, морщился и старался глубже уйти в чтение. Выглянувшее солнце отвлекало, рассеивало внимание, но он не верил, что оно показалось надолго, и продолжал читать.

Так прошла целая неделя отпуска.

Однажды, когда он, как обычно, лежал на диване с книгой, мать, пройдя мимо него, сказала:

— Нынче Таня Соловцова приехала.

Если бы Юрий услышал мужское имя, то тут же бы отложил книгу, потому что надеялся, что кто-нибудь из друзей все-таки приедет и ему будет с кем коротать время, особенно вечера, которые так однообразны, пусты — уже и читать не хочется, и спать еще рано, а на улицу не выйдешь — сыро, грязно. Морозов с запозданием встрепенулся.

— Ты сказала, кто-то приехал? — спросил он мать.

— Да, Таня Соловцова. Она и прошлое лето гостила.

Юрий удивился спокойствию и равнодушию, с каким воспринял это известие. «Боже мой! — подумал он. — А как я страдал и мучился из-за нее. Да, все проходит, и ничего не остается». Когда-то он ехал сюда с тайным желанием увидеть ее, особенно в первые свои приезды, и, если будет такая возможность, отомстить ей за ту боль, которую она ему причинила. Затем это желание с годами потускнело, ему просто хотелось посмотреть на человека, которого он любил. А теперь даже и любопытства не было. Что если она растолстела? Это часто бывает с женщинами.

«Уйду на охоту, — решил Морозов. — Какая бы ни была погода, все равно уйду».

3

Он помнил болото, которое было в километрах трех от деревни и в котором водились утки. Если их никто не расшугал, то они должны быть и теперь.

Юрий пошел на охоту сразу после обеда, чтобы идти не спеша и на болоте осмотреться, куда лучше встать, перед тем как утки полетят на вечернюю кормежку. Погода как будто налаживалась. Ветер поворачивал на запад, реже шли тучи, дождь принимался всего два раза и был короче, дольше светило солнце, и на буграх уже успела обсохнуть земля. Но Юрий не хотел верить, что погода улучшается, думая, что так будет лучше, если не станет надеяться. Вдруг погода и в самом деле разгуляется и застанет его врасплох, неожиданно обрадует. Он собирался провести в лесу ночь и оделся тепло.

Над тропкой, греясь в отдаваемом ею тепле, столбом вилась мошкара — верный признак хорошей погоды. Но Морозов шел и старался этого не замечать. Лоб его покрылся испариной, ногам в резиновых сапогах было душно. Только пройдя половину дороги, догадался снять с себя теплую одежду.

Болото ему вначале не понравилось. В памяти оно, как и все, что связано с родиной, было больше. Может, усохло? Да и не похоже, что здесь живут утки. Но до их лёта оставалось еще много времени, а пока лишь ласточки стремительно носились над болотом, касаясь иногда своим крылом водной глади. С запада к нему круто опускалось поле со скирдами соломы, с востока вплотную подступал лес — березняк, осинник, с редким вкраплением елей, казавшихся темными на светлой зелени берез.

Морозов сидел у крайней к болоту скирды, курил, остывая от быстрой ходьбы, и думал, где ему лучше встать с ружьем. Решил, что лучше со стороны леса, не потому, что там должно быть больше уток, — тот берег представлялся ему красивей и манил к себе.

Пока обходил болото, наступил вечер. Солнце стояло еще высоко, но его лучи, освещавшие стену леса, стали розоватыми. Дважды из осоки потревоженные его шагами выпархивали чирки. Он водил стволом, но не стрелял, берег тишину болота. «Утки есть, — успокоенно думал он, — значит, охота будет».

Морозов облюбовал мыс с ивовым кустом и чахлой березкой. Добраться до него было трудно. Он чуть не черпал сапогами жижу, но упорно шел. Наконец встал на место и прислушался. Звенели комары, попискивали ласточки, гонявшиеся за ними. У противоположного берега крякала утка.