За решеткой - Никки Джеймс

Мои плечи сгорбились. Эта женщина всего лишь потакает мне. Она сейчас быстро взглянет, а потом откажет мне, как и остальные. Я так ничего и не добьюсь.

Она помедлила на мгновение и нахмурилась, пробегаясь взглядом по странице, затем продолжила, листая дальше и дальше. Не отрывая взгляда от стопки бумаг в папке, она сунула руку в верхний ящик стола, достала лист бумаги и подвинула его по столу в мою сторону.

— Это надо подписать.

Она опять перелистнула страницу. Прищурилась. Прочитала несколько абзацев, продолжила листать. Одну за другой. Листать, листать, листать.

Я взял бланк и просмотрел шапку. Согласие на разглашение информации.

— По закону мы можем сколько угодно говорить об этом деле, но если я возьмусь за него, то предпочту заранее получить разрешение, прежде чем подключать к делу внешние стороны. Если мне придется встретиться и обсудить вопросы с мистером Ндиайе, то эти разговоры будут защищены адвокатской тайной, и я не сумею разглашать информацию вам без наличия такого разрешения, — она показала на бланк.

— Я понимаю.

— Вы сумеете получить подпись?

— Это не должно стать проблемой.

— Ладно, — она закрыла папку, но положила сверху ладонь. — Мне предстоит изучить много информации. Скажите тезисно, на чем мне, по вашему мнению и по мнению мистера Ндиайе, стоит сосредоточить свое внимание.

Прежде чем я открыл рот для ответа, она подняла ладонь и остановила меня.

— Поясню, это не означает, что я соглашаюсь взяться за дело. Я добровольно выделяю свое личное время, чтобы ознакомиться с материалами. Если у нас будет крепкое и надежное основание для апелляции из-за возможного сокрытия улик или неправомерного поведения, и если я посчитаю, что апелляционный суд действительно может пересмотреть и отменить приговор, то я рассмотрю различные варианты оплаты, в том числе и частичная плата в случае успешного исхода дела. Но предупреждаю, что это весьма условно.

Я кивнул, подавшись вперед и усиленно стараясь не слишком обнадеживаться.

— Я понимаю.

— Давайте, — она снова посмотрела на часы. — Десять минут.

Ага, никакого давления.

Я изложил Синтии основные тезисы, подмеченные мной во время изучения дела Бишопа. Один нюанс, заставивший меня помедлить и усомниться — это явно неполная судебная экспертиза. В отчете патологоанатома упоминалось много вещей, которые я не понимал, но от его адвоката было мало уточняющих вопросов, которые могли бы прояснить причастность Бишопа. Почему эти моменты не рассмотрели? Почему натренированный профессионал не задал простые вопросы, всплывшие даже в моем мозгу непрофессионала? И та же история со свидетельствами соседей. Прокурор постарался выставить Бишопа виновным, но со стороны защиты опять-таки практически не было вопросов. Как будто эта женщина пожала плечами и выложила свои карты на стол, сдавшись без борьбы.

Все то время, что я говорил, Синти делала пометки в блокноте, и с моей точки зрения ее каракули были совершенно неразборчивыми. Она ни разу не перебивала меня и не задавала вопросов. Когда я закончил, она просмотрела свои заметки и положила ручку, оттолкнувшись от стола.

— Ладно. Я просмотрю то, что вы мне дали, и свяжусь с вами. Тем временем, подпишите разрешение и убедитесь, что мистер Ндиайе готов подробно обсудить все со мной. Если мы двинемся дальше, и ваши слова правдивы, то мне предстоит долгий процесс по выстраиванию дела, чтобы суд не отверг его сразу же. Они склонны поступать так со старыми делами, особенно если апелляции уже отвергались. Вижу, тут так и было. Это не играет на руку мистеру Ндиайе.

Ей изумительно удавалось одновременно внушать мне надежду и упаднический настрой. Я не знал, как воспринимать ее и что думать по этому поводу. Мы снова обменялись рукопожатием, и я последовал за ней в лобби.