Рембрандт - Аким Волынский

Мы уже коснулись картины «Симеон-богоприимец» от 1631 года. Несмотря на пышность храмовой обстановки, картина эта по композиции фигур напоминает разобранную нами в начале труда картину 1628 года. Так же по рисунку Симеон, сходная Мадонна на коленях и, наконец, та же Анна, с тем же жестом удивления рук, но спиною к зрителю. Свет ровный, мягкий, с фигурами на близких и дальних планах, совсем в итальянском духе. От 1648 года мы имеем картину, названную каталогизаторами «Анна в храме» и отнесенную Адольфом Розенбергом к циклу картин «Нового Завета». Но тут, несомненно, ошибка. Перед нами не мать Марии, а библейская Анна, одна из жен благочестивого левита Елканы, мать пророка Самуила. Благодарная богу за дарование сына, в позднем возрасте, Анна не выкупила его, как это обычно принято, а посвятила его на вечное служение в Скинию. Таков чудесный библейский рассказ, читаемый нами в первых двух главах первой книги Царств. Анна только что закрыла книгу, прелестный ребенок стоит на коленях, склонившись над молитвенником. Анна благообразна и прекрасна, с её мягко вытянувшеюся гармоникою лица, с пристально вдумчивым взглядом перед собою, с прелестно сложенными пальцами руки на переплете книги. Может быть, перед нами молоденький Титус и кормилица его, Гэртген Диркс. Во всяком случае, картина истинно рембрандтовская, в высокой степени иудаизированная, более бытовая, чем библейская. Показать женщину в процессе обучения грамоте и чтению – это чисто еврейская тема, и в идейном, и в музыкально-духовном отношении. Такую же картину мы имеем и в «Эрмитаже», с некоторыми отличиями в положении фигур. Кудрявый мальчик, с круглым личиком, в светло-зеленой шелковой одежде, приник головою к груди матери и читает с восхищением и любопытством в раскрытой книге. Мать обняла его правою рукою, левою же она держит очки. Картина эта изумительна – и по краскам, и по композиции, насквозь иудейская по духу и по настроению. В таких темах Рембрандт не имеет соперников. Быт он превращает в библию, библию же – в быт. Теряется тут что-то в монументальности, но убыль иератичности богато искупается звуками скрипки Элогима. Какое лицо у этой Анны: длинное, важное, авторитетное, насыщенное светом закона, из которого и могла родиться великая благодарственная молитва этой женщины, увековеченная Библиею.

Ещё две картины заслуживают упоминания. На одной из них, от 1661 года, «обрезание» представлено в фантастическом виде. Можно почти с уверенностью сказать, что Рембрандту не приходилось присутствовать в Амстердаме при событиях этого рода, и потому он создавал их обстановку из воображения, применяясь к духу христианских воззрений. Здоровой стихии этого ритуала он не подозревал. Мы не имеем ни одной черточки в этом направлении. Другая картина, в двух вариантах, представляет наш сон-видение Иосифа, сидящего рядом с Марией. Картина 1645 года купается в мягкой светотени розенкрейцеровского типа. Картина же 1650 года менее интересна. Обе эти картины представляют иллюстрацию на заданную тему, не порождающую ни новых мыслей, ни особых настроений.

Такова красочная мозаика новозаветных картин, дополняющая богатую графическую галерею, подробно нами изученную и рассмотренную, Св. Семейства.