Рембрандт - Аким Волынский

Многие из рассмотренных тем мелькают и в красках, не создавая новых идейных материалов для анализа, и просмотр этих тем может носить только беглый характер, почти в порядке перечисления. Остановить на себе специальное внимание могут уже только детали. Картина «Поклонение пастухов», в Мюнхенской пинакотеке, интересна только своим освещением. Опять перед нами уже знакомый разложившийся свет, играющий пятнами на розовых лицах. В данном случае даже этот свет – магический и мистический, прямо розенкрейцеровский – не создает таинственного очарования для этой картины, потому что вся она традиционноцерковная. Она вылилась не из души художника, как и большинство его новозаветных мотивов, а написана в угоду клиентам или в расчете на них. Такое же впечатление производит и равнозначная картина в Национальной галерее, 1646 года. Здесь свет достиг пределов разложения и мог бы дать чудесный эффект, если бы был применен не к христианскому тенденциозному шаблону. Какая-нибудь старушка над книгою у Рембрандта стоит всех этих широковещательных полотен. Отметим разве лишь, что один из пастухов стоит на коленях, обратив к зрителю излюбленные Рембрандтом пятки, видимые даже в темноте. Другая картина 1657 года, в лондонском Букингемском дворце, уже совершенная иллюстрация к апокрифтной легенде о поклонении царей. Тут свет разложения, в редких и мелких пятнах, соединяется с нормальным вечерним освещением. По сюжету же картина не дает никаких сколько-нибудь самобытных элементов и деталей. Стоит, впрочем, подчеркнуть, что один из представленных царей имеет черты знакомого нам Саула. Пришли поклониться пастухи и это нормально. На эту тему существуют прелестные офорты. Но уже маги с сусальною звездою вводят нас в детскую сказку, апокрифическое же прибытие иудейских царей на поклонение младенцу – Христу – это уже сантиментальный абсурд, о котором долго говорить не приходится. Превосходна картина 1630 года «Отдых на пути в Египет», хотя, как и вообще в ранних произведениях Рембрандта, в ней ещё слишком чувствуются итальянские влияния. По типу фигур, круглой и гармонической законченности и успокоенности их, произведение это могло бы быть отнесено к полотнам высокого Ренессанса. Пейзаж холодный и напоминает простую театральную декорацию. Чистого Рембрандта тут очень мало. Лицо Богоматери и склонение головы её пленительно. Через четыре года Рембрандт пишет на ту же тему. Освещение на картине напоминает свет костра, разведенного в лунную ночь. Фигуры даны только лишь в очертаниях, и вся картина – скорее музыкальна, нежели содержательна. Густые басовые ноты тяжелой тьмы обрамляют молитвенный свет скрипки. К скрипичному звуку примешиваются фиоритуры в образах второстепенных фигур, не определенно данных в мягком ровном свету. Наконец, перед нами опять картина на ту же тему, от 1647 года, хранящаяся в Дублине. Но здесь уже господствует поздний вечерний ландшафт – лесистые горы с очертаниями далеких зданий, прудок, стадо коров, развесистое дерево, под которым сидит Богоматерь, озаренная светом разводимого костра. Освещенные окна в дальнем замке весьма поэтичны и украшают картину, вовсе не религиозную по разработке.