Рембрандт - Аким Волынский

Рассмотрим все названные картины, с их офортными параллелями, в хронологическом порядке. «Установка Креста» находится в мюнхенской пинакотеке. За главною группою, верхом на лошади, представлен воин в восточном убранстве. Это величественный статист. Интересно отметить, что в числе лиц, поддерживающих крест, фигурирует сам Рембрандт, в синем берете. Христос вытянут на кресте по-тициановски, в кричащем рисунке, неотступающем от формальных образцов, итальянских и фламандских. Общий характер этой картины в высшей степени условен, тривиален и традиционен. Почти непонятно, чем мог гордиться здесь сам Рембрандт, хотя ещё и не достигший полной артистической зрелости. Картина не только условна но, перегруженная фигурами, как это верно отмечено Боде, она в то же время не содержит никакой сколько-нибудь остроумной или художественной игры светотени. Во тьме копошатся какие-то люди, и только лицо самого Рембрандта внушает интерес благородною сдержанностью осанки и жеста. Даже голова конного статиста озарена только для того, чтобы уравновесить в световом отношении белую диагональ распятия. Зритель чувствует это и остается равнодушным. Об этой картине нечего больше сказать.

Офортные параллели представляют интерес несколько иного порядка. В офорте 1634 года, изображающем Христа на кресте, прежде всего нет никакой театральности. Христос висит довольно реально, колени исхудавших ног согнуты естественно, слегка вздут в конвульсивном движении живот. В теле чувствуется настоящее физическое страдание. Крест невысок, правдоподобен, тело распятого дано в прекрасном ракурсе. Расположенные внизу фигуры также весьма реальны, если исключить одного апостола, поднявшего руки в сантиментально-католическом жесте. Очень хороша Мария, опустившаяся на землю под гнетом невыносимых страданий. Это одно из незабываемых лиц Рембрандта, нарисованных волшебною иглою. Небольшая группа, примыкающая к кресту, заключает в себе замечательные по экспрессии физиономии. Мария Магдалина, у подножия креста, производит трогательное впечатление. Поворот головы, прислоненной к столбу креста, очень удачен. Сложенные в молитвенном жесте руки не оскорбляют глаз аффектированностью. Высящиеся за нею слева две фигуры также достойны внимания. Это два апостола, из которых крайний держит руки в условном жесте, другой же склонился к его плечу, и зритель видит обычную у Рембрандта поэзию угла, поэзию затерянного вдали лучшего в картине лица. Это чисто еврейская физиономия, широкое бородатое лицо, с осмысленно апперцептивным выражением в темных глазах.

Затем имеется офорт 1648 года, с изображением трех крестов. Этот замечательный небольшой офорт тоже выдержан в реалистических тонах и ничуть не уступает предшествующему, превосходя его богатством выразительных фигур. Всякого излишнего пафоса лишены женские фигуры, сидящие у подножия креста. Так именно и могли они только сидеть часами, охваченные горем, тупым, безнадежным и немым. Тут вся простота семитически восточного быта, без кричащих и вызывающих эффектов. Собравшись в клубок или комок, человек весь уходит в своё горе – и больше ничего. В офорте этом мы имеем и то, что названо нами поэзией углов, а именно у левого края овала мы видим чудесный профиль лица чисто рембрандтовской старушки. Её острый подбородок выдает иглу великого мастера. Справа – лошадь склонила голову, не только не нарушая построения картины, но даже его усиливая. Распятый справа разбойник привлекает внимание своею просиявшею скорбною экспрессиею.