Рембрандт - Аким Волынский

гравирована Петрусом Иоде. Это тоже большая пышная роза в спокойном расцвете красоты и силы. Здесь меньше легкой игры, но больше импонирующей гипнотичности и той моральной высветленности, которую приносит с собою высшая культура. На высотах биологической лестницы мораль и эстетика сливаются между собою в одну ноту, как у этой латинской розы. Контрпостный поворот её головы почти рафаэлеподобен – так он тонок, нежен и нервен, но и не без оттенка героичности, свойственной галло-романской народности. Такой женщине можно всё говорить и всё вверить. Она ощущается в её католически острых и порывных потенциях. Принцесса Беатриче одета необыкновенно нарядно, но она сама наряднее своего аристократического наряда. И опять-таки, создавая этот образ женской красоты, художник больше всего шел за идеею формы, равноценной с содержанием, за принципом имманентности в вопросах творчества. Когда Рембрандт берется за такую тему, он дает нам взгляд во внутренний мир человека. Он приоткрывает перед нами глубину человеческой психики, раздирая при этом все внешние фазы материи. Но таков именно иудей. Плоть у него тонет в духе и глядит в мир из его глубин, как элемент служебный и подчиненный. Эстетика выступает из недр религии. У Ван-Дейка же совсем другое. Перед нами в изображенных им женщинах чистейшие эстетические формы, в классических рисунках, цветочно-душистые и лиственно-шелестящие, захватывающие не изнутри, извне – и, пожалуй, тут дана навсегда одна из магистральных дорог искусства, от которой человечество никогда не откажется. Наконец, упомянем ещё о Маргарите Лотарингской, гравированной Больсвертом. Эта гравюра лежит передо мною в двух экземплярах, из которых один редкий, изданный Энденом. Маргарита охарактеризована в том же духе и с тем же художественным великолепием. Руки прелестные, музыкально-пластические, достойные Леонардо да Винчи. Выражение лица, глаз, прическа, лиственный туалет в чашечках линии – всё это производит впечатление изысканнейшей культуры века, как она преломилась в гении кельтско-фламандского истолкователя. Опять сама модель наряднее своего наряда именно потому, что эстетическая форма взята художником в абсолютной чистоте.

15 июля 1924 года