Рембрандт - Аким Волынский

Если, в свете высказанного, мы обратимся к портретам Магдалины ван Лоо, то станет понятным производимое ими на глаз неприятное впечатление. Мы уже указывали, что женщина эта не красива. В парижском портрете 1667–1668 года, из коллекции Моритца Канна, она кажется особенно непривлекательною и по наружному своему виду, и по туалету, и даже по положению своих рук. Она держит один цветочек в неестественном жесте, лишенном всякой грации, один цветочек из целого букета. Цветочек этот она держит однако именно так, как можно держать разве лишь пышный букет, собрав пальцы все вокруг ничтожного стебля. Впрочем, этой женщине не шел бы и никакой букет, потому что в ней самой нет ничего от флоры, от растительной пластики, от веяния душистой стихии. Она неароматна ни в какой степени. По своему бледному лицу, по чудовищному лбу, обрамленному жидкими волосами, Маргарита ван Лоо кажется пораженною в глубине своей какой-то органической болезнью, на которую хочется взглянуть именно как на болезнь расового корня. Если такую женщину, с этим нарядом, с этим видом лица, с этим напряженным выражением глаз, с этим цветочком в руке, представить себе среди сангвинических голландских матрон того времени, то легко нарисовать себе то изолированное положение, в каком она оказалась бы. Несмотря на всю свою ассимилированность с окружающей средой, слиться с нею совершенно она не может. Габима оставила на ней ничем не покрытые места, в которых сквозит искаженная раса. Ужасно много в портретах этой женщины ненужных атрибутов из нееврейского мира: то собачка, то ничем не оправданный цветок, среди тяжеловесного пышного орнамента, ещё более усиливающего тягостное впечатление. Рассматриваемый портрет писался как pendant к портрету Титуса того же 1667–1668 года, года их брачного союза. Несмотря на свои двадцать семь лет херувим был уже почти развалиной, и Магдалина ван Лоо, с дисгармоническими чертами своей физиономии, вполне соответствовала своему молодому спутнику по внешним своим чертам. Но лучшей иллюстрацией всего сказанного является портрет Магдалины ван Лоо 1668 года, из частной коллекции князя Юсупова. Это полное воплощение той безвкусицы, в какую иногда впадала Габима, жертвуя здоровым расовым корнем ради внешней и пустой мишуры. Начнем с нижней части картины. В правой руке опять не нужный, не понятный, прямо бессмысленный атрибут: большое белое страусовое перо, простертое вдоль платья. Перо это так же мало уместно в данном изображении, как цветочек или собачка на других портретах Магдалины. Затем обе кисти украшены массивными браслетами, а пальцы крупными кольцами. Магдалина ван Лоо как бы надела на себя всё, что имела из украшений в своём гардеробе. На воротнике большой ювелирный аграф и тут же медальон. Драгоценная цепь на шее и серьги, тяжелые и массивные в ушах. Лицо некрасивой еврейки, по всем вероятиям, испанского происхождения. Оно вытянуто и костляво. Глаза углублены, губы некрасиво выпячены. Обнаженный лоб едва прикрыт зачесанными назад редкими волосами. Ноздри слегка раздуты.