Сладкий вкус любви - Кейт Кентербери

— Мы собираемся, чтобы выпить, — сказал он. — Ты с нами?

Я никогда не встречала «счастливого часа», который бы мне не нравился, и однажды было время, когда я была учителем, собирающим всех на пятничные посиделки, но в этот раз я смогла проявить лишь легкий энтузиазм. В основном потому, что мне хотелось плюхнуться на свою кровать и пролежать там следующие двадцать четыре часа, но также и потому, что мистер Ганье казался парнем, который в обычном разговоре употребляет слова «пивасик» и «бро», а я знала, что не смогу долго общаться с такой толпой. Особенно если замешен еще и спорт. Мы из разных компаний. Это шло вразрез с моей натурой.

— …и пара учителей иностранных языков тоже приедут, — сказал он. — Хорошие люди. Они тебе понравятся. Я запишу тебя в свой список, хорошо? Ты можешь поехать со мной и Валдостой. Она тренирует девочек по волейболу.

— Куда здесь все ходят на «счастливый час»? — спросила я, пытаясь вспомнить бар в этом районе и терпя неудачу. В городе был полу-знаменитый устричный бар, но это не был бар в смысле «счастливого часа». И он был слишком шикарным для учительских посиделок. — В городе есть бары? Я не знаю ни одного.

Он засмеялся.

— Нет, мы ездим в другой город. Так лучше. Меньше шансов столкнуться с родителями. — Он свистнул в свисток и велел ученикам сделать десять прыжков. — Давай, — поддразнил он. — Мы не кусаемся. Обещаю.

Несмотря на то, что я составила список причин, почему это не лучший выбор для меня, и чувствовала вкус сожаления на своем языке, но заставила себя сказать:

— Хорошо. Когда вы отправляетесь?

Если кому-то интересно, сожаление имело вкус дешевого джина и «Спрайта», маскирующегося под тоник.

Сначала сожаление было сладким, но неприятным, и джин обжигал горло. А потом сожаление стало горьким, когда я попыталась скрыть эту сладость водкой и клюквенным соком, но сахарин остался.

Хуже, чем этот неудачный коктейль, было мое окружение. Низкие потолки, темные стены и постоянное облако влажности с запахом пива делали этот бар похожим на подмышку преисподней. Еще хуже было то, что Ганье, Валдоста и все остальные люди, которых я встретила сегодня вечером, ушли, пока я была в туалете.

Я дважды обошла бар по кругу, проходя мимо пустого стола, за которым последние несколько часов собралось около дюжины учителей, и останавливаясь у каждой затемненной кабинки и дорожки для метания топоров. Я заглянула в оба туалета и проверила парковку. «Хонды» Ганье нигде не было.

Все ушли и забыли обо мне.

Я отказывалась рассматривать возможность того, что они намеренно оставили меня одну. Не сейчас, когда джин и водка делали мои мысли медленными и неповоротливыми.

Я опустилась за барную стойку, положив руки на поверхность, и только через секунду заметила, что она липкая. Бармен подошел и поставил передо мной подставку. Он был симпатичным худым парнем с длинной бородой.

— Что будете?

Указав на стол, заставленный пустыми пивными кувшинами, стаканами и тарелками с куриными крылышками, я спросила:

— Вы не знаете, куда отправилась та группа?

Он бросил быстрый взгляд через мое плечо и покачал головой.

— Я пришел сюда всего несколько минут назад.

— Не беспокойтесь, — ответила я, хотя у меня было много забот. — Можно мне клюквенной водки?

Мне не нужна была еще выпивка. Я не нуждалась в двух последних, но беседа текла своим чередом, и было достаточно легко заказать еще одну порцию, а затем еще одну. Хотя группа была не совсем в моем вкусе — как я и предполагала, в ней было много «пивасика», «бро» и спорта, — было весело быть с людьми и разделять трудности, связанные с возвращением в школу.