Сладкий вкус любви - Кейт Кентербери

— Да. Так было бы лучше. Лучше для нее. Но теперь мы здесь. Дженни и все остальные знают, и мы ничего не можем изменить.

— Но что будет, когда это закончится?

Мягкое, пушистое облако секс-гормонов, на котором мы плавали последние двенадцать часов, распалось с этими словами. Ной переложил свои руки на столешницу, расположив их по обе стороны от моего зада, и откинулся назад так, что только мои колени прижимались к его бедрам.

— Я разберусь с этим.

Я снова сказала:

— Но… Дженни. Как мы защитим ее от этого?

Ной сложил руки на груди.

— Я не знаю. — Он кивнул и опустил взгляд на мою рубашку. Я знала, что он смотрит на мои соски. Любой в радиусе двадцати футов уставился бы на мои соски, потому что они были тугими, острыми пулями, которые испытывали пределы прочности этой рубашки. — Тебе нужна ферма Лолли или нет? Вот вопрос, на который ты должна ответить, Шей. Я могу защитить Дженни. Я все улажу. Только не давай ей обещаний, которые не собираешься выполнять.

— Я бы не стала.

Мы долго смотрели друг на друга, тени прошлой ночи поднимались вокруг нас, вжимаясь в каждую выемку и бороздку между его телом и моим. Все было другим. Мы были другими. Но здесь мы не чувствовали себя по-другому. Казалось, что мы находимся по разные стороны стола переговоров, каждая из наших невыигрышных битв выстроилась в ряд, ожидая, что кто-то пойдет на уступку.

— Если хочешь ферму Лолли, — начал он, его слова были отрывистыми, — мы должны спуститься в дом Томасов, забрать твои вещи и перевезти тебя сюда сегодня. — Он поднял руку, позволил ей упасть обратно на руку, скрещенную у него на груди. — На этой неделе в «Два Тюльпана» должна приехать инженерная бригада и осмотреть участок. Скажи мне сейчас, если хочешь, чтобы я все отменил.

— Я не хочу, чтобы ты отменял. — Я запустила пальцы в волосы. Боже, мне нужен был душ. Мне нужно было посидеть в душе и подумать пять или шесть часов. — Но я не хочу, чтобы мир Дженни перевернулся с ног на голову. Или твой, если уж на то пошло.

— Из всех изменений, которые мы с Дженни пережили за последний год, это будет наименее драматичным. Это перевернет твой мир с ног на голову гораздо больше, чем наш.

С жалобным вздохом я сказала:

— Я не могу просто переехать.

Он посмотрел на меня, его бровь выгнулась дугой, а предплечья просто умоляли меня провести кончиками пальцев по выпуклым мышцам. Я проигнорировала эту мольбу.

— Можешь.

— И… и что я буду здесь делать? — прошипела я. — Мы не можем играть в дом, Ной. Это безумие, а у нас и так достаточно безумия.

Медленно моргнув, он сказал:

— Ты будешь делать все, что захочешь, Шей. Приходи и уходи, когда захочешь. Наверху есть свободная комната. Я не буду заставлять тебя спать со мной, если ты об этом беспокоишься.

— Я не об этом беспокоюсь. — Крошечная, отчаянная часть меня хотела, чтобы Ной потребовал, чтобы я спала с ним. Хотела, чтобы он обвил рукой вокруг моей шеи, а бедрами прижал меня к кровати. Совсем крошечная часть. Остальная часть меня знала, что снова оказаться с ним между простынями — это не решение наших проблем. — Это твой дом. Я не хочу вторгаться.

— Я не возражаю.

— Может, тебе стоит, — сказала я.

— Это хреново, потому что я не возражаю. — Он закатил глаза к потолку, бормоча что-то про себя, чего я не смогла разобрать. — Давай, жена. Сейчас я научу тебя печь блины, а потом сообщу Джен, что ты не будешь занимать верхнюю койку. Приготовься к шторму. — Сжав челюсть, он пробежал взглядом по моим ногам, по одолженной рубашке, по моему лицу. — Ты не вторгаешься. Перестань так думать. И перестань дуться. Ты знаешь, что я не могу функционировать, когда ты так делаешь.

— Я не дуюсь.

Он обхватил мою челюсть и провел подушечкой большого пальца по моей нижней губе.