Сладкий вкус любви - Кейт Кентербери

На другом конце дороги Ной оказался зажат между Джимом Уитоном и молодым человеком, которого Дженни несколько недель назад представила как мистера Боунса. Я лишь отчасти была уверена, что это его настоящее имя.

— Ты женился на ней, — услышала я слова Джима, его руки были сложены на широкой груди. — Ты все-таки женился на ней.

— И не сказал нам, — сказал мистер Боунс. — Ты женился на ней и ни словом не обмолвился об этом.

— Ты женился на ней, — повторил Джим.

Ной посмотрел в мою сторону, затем слегка покачал головой на толпу, собравшуюся вокруг нас. Я пожала плечами в ответ.

Он поднял брови, как бы говоря: «Что, черт возьми, произошло?».

Я закатила глаза. Да хрен его знает.

Он горестно улыбнулся. Могло быть и хуже, верно?

Я усмехнулась в ответ. Я не хочу знать, как.

Одна из коз громко заблеяла, а потом все они последовали ее примеру, звали и кричали, пока не стало слишком шумно, чтобы продолжать наш безмолвный разговор. Посетители начали пятится к своим грузовикам и квадроциклам, махая на прощание. Были объятия и пожелания, еще бутылки вина и шампанского, и несколько тонко завуалированных комментариев, брошенных нашими гостями, о том, что они мешают молодоженам провести время вместе.

Проблема была не в том, что они отнимают наше время. А в том, что теперь, когда все стало известно, мы никогда не сможем вернуться к тихому блаженству, когда впервые лежим в постели друг с другом.

— Пора выдвигаться, — сказал мистер Боунс, подгоняя коз. — Надо поднять этих девчонок на занятия йогой.

— Почему ты вообще здесь сегодня? — спросил его Ной, затем указал на Джима. — Или ты? Сегодня же воскресенье.

Джим подмигнул.

— Скажем так, это особый случай.

Когда толпа рассеялась — медленно и с несколькими приглашениями присоединиться к семьям на ужин в ближайшее время — мы с Ноем отступили в сторону фермерского дома.

— Что это было? — спросил он, помахав миссис Кастро на лошади.

— Похоже, мы должны благодарить Жаклин Рамос.

— Что значит, поблагодарить Жаклин… Черт. — Он провел рукой по лицу. — Не могу поверить, что не подумал об этом.

Я протянула ему несколько бутылок вина.

— Теперь мы ничего не можем с этим поделать.

Он обвел взглядом дорогу, на его лице внезапно проступило беспокойство.

— Где Дженни?

— Я здесь, — крикнула она. Мы повернулись и увидели ее в курятнике, корзина для яиц была подвешена на локте, а повязка на глазу на месте. — Эти люди были шумными и надоели мне до чертиков. — Она щелкнула пальцами на одну из кур. — Отойди от меня, тупица.

— Эй, Джен, — мягко сказал он. — Это было действительно суматошно и неожиданно. Мне жаль. Мы можем поговорить, малыш?

В хаосе утренних новостей я упустила из виду тот факт, что это большое открытие, вероятно, ударило по Дженни сильнее всего. Все, чего мы когда-либо хотели, это защитить ее и оградить от этой нашей безумной затеи, но ее все равно бросили в самую гущу событий. Любая обида или враждебность, которую я испытывала из-за неожиданного объявления о нашем браке, сменилась чувством вины. Последнее, что ей было нужно, это новые потрясения и путаница в ее жизни, и…

— Клянусь, я никому не говорила, что вы поженились.

Ной на секунду уставился на нее.

— Что?

— Это была не я. Я не делала этого. Не злись. Не кричи. Клянусь, это была не я.

Мы с Ноем обменялись еще одним взглядом типа «Что за хрень?».

Когда смогла сформировать слова, не выплескивая длинную череду «почему», «как» и «что», я сказала:

— Пойдем в дом и поговорим. Ты сказала, что хочешь блинчиков, верно? Я умею их печь.

Дженни смотрела на меня изнутри курятника.

— С шоколадными чипсами?

— Определенно, — сказала я с энтузиазмом. Ною прошептала: — Пожалуйста, скажи мне, что ты не запретил шоколадные чипсы, потому что они не встречаются в природе или их форма вызывает беспокойство.

Он отвел взгляд.